ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
четыре руки, потом стало темно, и я уехал к себе. Это было в
начале весны. Затем всё лето провел я Софьине безвыездно, и
было мне некогда даже подумать о городе, но воспоминание о
стройной белокурой женщине оставалось во мне все дни; я не
думал о ней, но точно лёгкая тень её лежала на моей душе.
Позднею осенью в городе был спектакль с благотвори-
тельной целью. Вхожу я в губернаторскую ложу (меня при-
гласили туда в антракте), смотрю – рядом с губернаторшей
Анна Алексеевна, и опять то же самое неотразимое, бьющее
впечатление красоты и милых ласковых глаз, и опять то же
чувство близости.
Мы сидели рядом, потом ходили в фойе.
– Вы похудели, – сказала она. – Вы были больны?
– Да. У меня простужено плечо, и в дождливую погоду я
дурно сплю.
…На другой день я завтракал у Лугановичей; после зав-
трака они поехали к себе на дачу, чтобы распорядиться там
насчёт зимы, и я с ними. С ними же вернулся в город и в пол-
ночь пил у них чай в тихой, семейной обстановке, когда горел
камин, и молодая мать всё уходила взглянуть, спит ли её де-
вочка. И после этого в каждый свой приезд я непременно бы-
вал у Лугановичей. Ко мне привыкли, и я привык. Обыкно-
венно входил я без доклада, как свой человек.
– Кто там? – слышался из дальних комнат протяжный
голос, который казался мне таким прекрасным.
– Это Павел Константиныч, – отвечала горничная или
няня.
Анна Алексеевна выходила ко мне с озабоченным лицом
и всякий раз спрашивала:
– Почему вас так долго не было? Случилось что-нибудь?
Ёе взгляд, изящная, благородная рука, которую она пода-
вала мне, её домашнее платье, причёска, голос, шаги всякий
раз производили на меня всё то же впечатление чего-то ново-
го, необыкновенного в моей жизни и важного. Мы беседовали
подолгу и подолгу молчали, думая каждый о своём, или же
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 92
- 93
- 94
- 95
- 96
- …
- следующая ›
- последняя »
