Основы теории литературы. Кройчик Л.Е - 73 стр.

сился крик перепелов.
       — Однако, пора спать,— сказала Таня. — Да и холодно.—Она взяла его под ру-
ку.—Спасибо, Андрюша, что приехали. У нас неинтересные знакомые, да и тех мало. У
нас только сад, сад, сад,—и больше ничего. Штамб, полуштамб, — засмеялась она.—
апорт, ранет, боровинка, окулировка, копулировка... Вся, вся наша жизнь ушла в сад, мне
даже ничего никогда не снится, кроме яблонь и груш. Конечно, это хорошо, полезно, но
иногда хочется и еще чего-нибудь для разнообразия. Я помню, когда вы, бывало, приез-
жали к нам на каникулы или просто так, то в доме становилось как-то свежее и светлее,
точно с люстры и с мебели чехлы снимали. Я была тогда девочкой и все-таки понимала.
       Она говорила с большим чувством. Ему почему-то вдруг пришло в голову, что в
течение лета он может привязаться к этому маленькому, слабому, многоречивому сущест-
ву, увлечься и влюбиться,— в положении их обоих это так возможно и естественно! Эта
мысль умилила и насмешила его; он нагнулся к милому, озабоченному липу и запел тихо:
       Онегин, я скрывать не стану, Безумно я люблю Татьяну...
       Когда пришли домой, Егор Семеныч уже встал. Коврину не хотелось спать, он раз-
говорился со стариком и вернулся с ним в сад. Егор Семеныч был высокого роста, широк
в плечах, с большим животом и страдал одышкой, но всегда ходил так быстро, что за ним
трудно было поспеть. Вид он имел крайне озабоченный, все куда-то торопился и с таким
выражением, как будто опоздай он хоть на одну минуту, то всё погибло!
       – Вот, брат, история...— начал он, останавливаясь, чтобы перевести дух.— На по-
верхности земли, как видишь, мороз, а подними на палке термометр сажени на две повы-
ше земли, там тепло... Отчего это так?
       – Право, не знаю,— сказал Коврин и засмеялся.
       – Гм... Всего знать нельзя, конечно... Как бы обширен ум ни был, всего туда не
поместишь. Ты ведь все больше насчет философии?
       — Да. Читаю психологию, занимаюсь же вообще философией.
       — И не прискучает?
       — Напротив, этим только я и живу.
       — Ну дай бог... — проговорил Егор Семеныч, в раздумье поглаживая свои седые
бакены.— Дай бог... Я за тебя очень рад... рад, братец...
       Но вдруг он прислушался и, сделавши страшное лицо, побежал в сторону и скоро
исчез за деревьями, в облаках дыма.
       — Кто это привязал лошадь к яблоне? — послышался его отчаянный, душу разди-
рающий крик. — Какой это мерзавец и каналья осмелился привязать лошадь к яблоне?