Основы теории литературы. Кройчик Л.Е - 76 стр.

монах снился мне? Клянусь богом, не помню. Но легенда меня занимает. Я сегодня о ней
целый день думаю.
       Отпустив Таню к гостям, он вышел из дому и в раздумье прошелся около клумб.
Уже садилось солнце. Цветы, оттого что их только что полили, издавали влажный, раз-
дражающий запах. В доме опять запели, и издали скрипка производила впечатление чело-
веческого голоса. Коврин, напрягая мысль, чтобы вспомнить, где он слышал или читал
легенду, направился, не спеша, в парк и незаметно дошел до реки.
       По тропинке, бежавшей по крутому берегу мимо обнаженных корней, он спустился
вниз к воде, обеспокоил тут куликов, спугнул двух уток. На угрюмых соснах кое-где еще
отсвечивали последние лучи заходящего солнца, но на поверхности реки был уже настоя-
щий вечер. Коврин по лавам перешел на другую сторону. Перед ним теперь лежало широ-
кое поле, покрытое молодою, еще не цветущею рожью. Ни человеческого жилья, ни жи-
вой души вдали, и кажется, что тропинка, если пойти по ней, приведет в то самое неиз-
вестное загадочное место, куда только что опустилось солнце и где так широко и величаво
пламенеет вечерняя заря.
       “Как здесь просторно, свободно, тихо! — думал Коврин, идя по тропинке. — И ка-
жется, весь мир смотрит на меня, притаился и ждет, чтобы я понял его...”
       Но вот по ржи пробежали волны, и легкий вечерний ветерок нежно коснулся его
непокрытой головы. Через минуту опять порыв ветра, но уже сильнее,— зашумела рожь, и
послышался сзади глухой ропот сосен. Коврин остановился в изумлении. На горизонте,
точно вихрь или смерч, поднимался от земли до неба высокий черный столб. Контуры у
него были неясны, но в первое же мгновение можно было понять, что он не стоял на мес-
те, а двигался с страшною быстротой, двигался именно сюда, прямо на Коврина, и чем
ближе он подвигался, тем становился все меньше и яснее. Коврин бросился в сторону, в
рожь, чтобы дать ему дорогу, и едва успел это сделать...
       Монах в черной одежде, с седою головой и черными бровями, скрестив на груди
руки, пронесся мимо... Босые ноги его не касались земли. Уже пронесясь сажени на три,
он оглянулся на Коврина, кивнул головой и улыбнулся ему ласково и в то же время лука-
во. Но какое бледное, страшно бледное, худое лицо! Опять начиная расти, он пролетел че-
рез реку, неслышно ударился о глинистый берег и сосны и, пройдя сквозь них, исчез как
дым.
       — Ну, вот видите ли...— пробормотал Коврин.— Значит, в легенде правда.
       Не стараясь объяснить себе странное явление, довольный одним тем, что ему уда-
лось так близко и так ясно видеть не только черную одежду, но даже лицо и глаза монаха,