Составители:
Рубрика:
С его точки зрения, обломовщина — не
дореформенная, крепостническая, бытовая жизнь,
которая для XX в. была уже явлением далекого
прошлого, а «психологическая», вневременная,
«продолжается при новых порядках и условиях».
Эта обломовщина имеет свою «умеренную» и
«патологическую» форму. В своем избыточном
варианте обломовщина — это «в области мысли, в
миросозерцании, в умонастроении» — склонность к
«фаталистическому оптимизму» (дескать, все
образуется), а в области волевой — «слабость и
замедленность волевых актов, недостаток
инициативы, выдержки и настойчивости». В
избыточной обломовщине «нормальные русские
способы мыслить и действовать получили крайнее,
гиперболическое выражение». Т. е. если убавить
дозу, устранить из психологии Обломова крайности
обломовщины, возвратить ее к норме, «мы получим
картину русской национальной психики».
Пример нормальной обломовщины как
элемента национальной психики Овсянико-
Куликовский находит в Кутузове, герое «Войны и
мира». Этот русский национальный уклад психики
проявился, по мнению исследователя, и в философии
истории, которую обосновал Толстой в «Войне и
мире» (255—257).
Концепция Овсянико-Куликовского получила
широкую известность, но не была принята как
окончательное решение вопроса. Спор ведется в
двух аспектах. Первый из них: общечеловечское
явление обломовщина или сугубо национальное,
русское. И второй: ограничено оно какими-то
временными рамками (русская жизнь периода
крепостного права) или нет, и тогда речь может идти
о черте национальной психики, национальной
жизни, национального характера.
Вслед за Дружининым и Писаревым об
обломовщине как явлении общечеловеческом писал
уже в XX в. П. А. Кропоткин. В известной книге
«Идеалы и действительность в русской литературе»
он заметил: «Тип Обломова вовсе не ограничивается
пределами одной России ...обломовщину нельзя
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 319
- 320
- 321
- 322
- 323
- …
- следующая ›
- последняя »
