ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
21
жена в лоции. Рядом с современным языком мирно сосуществует язык на-
ших прадедов и дедов.
По лоции можно судить, как резко изменились некоторые понятия.
Например, о самом жестоком и разрушительном ветре – новороссийском
норд-осте (боре) – в лоции говорится так:
«Во время норд-оста берега покрываются густою мрачностью».
Для наших прадедов «мрачность» означала черный туман, для нас
она – наше душевное состояние.
Вся морская терминология, так же как и разговорный язык моряков,
великолепна. Почти о каждом слове можно
писать поэмы, начиная от «ро-
зы ветров» и кончая «гремящими сороковыми широтами» (это не поэтиче-
ская вольность, а наименование этих широт в морских документах).
А какая крылатая романтика живет во всех этих фрегатах и баркан-
тинах, шхунах и клиперах, вантах и реях, кабестанах и адмиралтейских
якорях, «собачьих» вахтах, звоне склянок и лагах, гуле машинных турбин,
сиренах, кормовых флагах, полных штормах, тайфунах, туманах, ослепи-
тельных штилях, плавучих маяках, «приглубых» берегах и «обрубистых»
мысах, узлах и кабельтовых – во всем том, что Александр Грин называл
«живописным трудом мореплавания».
Язык моряков крепок, свеж, полон спокойного юмора. Он заслужи-
вает отдельного исследования, так же как и язык людей многих других
профессий. (К. Паустовский)
Можно ли без ощущения трагической утраты представить современ-
ный мир, лишенный печатного знака?
На мой взгляд, эта утрата была бы более невосполнимой, чем исчезновение
в нашей жизни электрического света, ибо потерян был бы важнейший ме-
ханизм в передаче и научных знаний, и накопленных всеми эпохами
чувств, а человеческий разум погрузился бы в пучину темноты и нравст-
венного застоя. Мир стал бы удручающе обеднен, прервались бы нити от
одного человека к другому, надо полагать, наступило бы время невежест-
ва, подозрительности и отчуждения.
В самом деле, что значит в жизни человека книга?
Подобно разговорному языку, книга не только средство общения
людей, не только проводник информации, но самое главное – это инстру-
мент проникновения в окружающую действительность, взгляд человека на
самого себя как на разумную частицу природы.
Вместе с тем книга – это и констатация вех истории, и одновременно
верная память человечества даже в том случае, если в ней рассказано не о ми-
ровых катаклизмах, решающих судьбу народов, а о проказах молодых людей
эпохи Ренессанса, о похождениях рыцаря печального образа Дон-Кихота Ла-
манчского, о судьбе чиновника Башмачкина или о страданиях бедного станци-
онного смотрителя, о смерти Ивана Ильича, о маленькой беспомощной Ми-
жена в лоции. Рядом с современным языком мирно сосуществует язык на-
ших прадедов и дедов.
По лоции можно судить, как резко изменились некоторые понятия.
Например, о самом жестоком и разрушительном ветре – новороссийском
норд-осте (боре) – в лоции говорится так:
«Во время норд-оста берега покрываются густою мрачностью».
Для наших прадедов «мрачность» означала черный туман, для нас
она – наше душевное состояние.
Вся морская терминология, так же как и разговорный язык моряков,
великолепна. Почти о каждом слове можно писать поэмы, начиная от «ро-
зы ветров» и кончая «гремящими сороковыми широтами» (это не поэтиче-
ская вольность, а наименование этих широт в морских документах).
А какая крылатая романтика живет во всех этих фрегатах и баркан-
тинах, шхунах и клиперах, вантах и реях, кабестанах и адмиралтейских
якорях, «собачьих» вахтах, звоне склянок и лагах, гуле машинных турбин,
сиренах, кормовых флагах, полных штормах, тайфунах, туманах, ослепи-
тельных штилях, плавучих маяках, «приглубых» берегах и «обрубистых»
мысах, узлах и кабельтовых – во всем том, что Александр Грин называл
«живописным трудом мореплавания».
Язык моряков крепок, свеж, полон спокойного юмора. Он заслужи-
вает отдельного исследования, так же как и язык людей многих других
профессий. (К. Паустовский)
Можно ли без ощущения трагической утраты представить современ-
ный мир, лишенный печатного знака?
На мой взгляд, эта утрата была бы более невосполнимой, чем исчезновение
в нашей жизни электрического света, ибо потерян был бы важнейший ме-
ханизм в передаче и научных знаний, и накопленных всеми эпохами
чувств, а человеческий разум погрузился бы в пучину темноты и нравст-
венного застоя. Мир стал бы удручающе обеднен, прервались бы нити от
одного человека к другому, надо полагать, наступило бы время невежест-
ва, подозрительности и отчуждения.
В самом деле, что значит в жизни человека книга?
Подобно разговорному языку, книга не только средство общения
людей, не только проводник информации, но самое главное – это инстру-
мент проникновения в окружающую действительность, взгляд человека на
самого себя как на разумную частицу природы.
Вместе с тем книга – это и констатация вех истории, и одновременно
верная память человечества даже в том случае, если в ней рассказано не о ми-
ровых катаклизмах, решающих судьбу народов, а о проказах молодых людей
эпохи Ренессанса, о похождениях рыцаря печального образа Дон-Кихота Ла-
манчского, о судьбе чиновника Башмачкина или о страданиях бедного станци-
онного смотрителя, о смерти Ивана Ильича, о маленькой беспомощной Ми-
21
