ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
имеющее отношения к нему, взрослому, сложившемуся человеку, но
почему-то именно оно откуда-то выскочило и засветилось.
Собирались зарыть клад. Колька принес железную коробку из-под
конфет. В ней у Кольки лежали все самые ценные вещи: ружейная гильза,
осколок зеркального стекла, складная лýпа, три разных монеты
иностранных государств и другая, как теперь посмотреть, ерунда. Сам же
Вячеслав Александрович (тогда просто Славка) коробку принес похуже,
картонную, из-под будильника. Что касается содержимого, то оно тоже
было не столь щедрым, как у Кольки. Фáнтики какие-то там от
шоколадных конфет и золотые бумажки. Но дело-то не в содержимом, а в
том, что, когда была тайно выкопана ямка за гаражами и в нее улóжены
обе коробки, Славка в тот же день направился на памятное место, разрыл
яму, вытащил коробки и унес домой, присоединив Колькины вещицы к
своим игрушкам. Он даже не помнил, чем кончилось дело. Кажется, еще
день или два они ходили с Колькой по двору в обнимку, а потом Колька
обнаружил одну ценную вещь и захотел попóлнить ею клад. Пошли за
гаражи, клада не оказалось, Славка тоже áхал и ужасался, и... что потом?
Кажется, Колька его все-таки заподóзрил. Но не сказал ни слова. Просто
как-то вдруг раздружúлись – и все. Но ведь не Колька же среди ночи
назвал его подóнком!.. Да и пóмер Колька. Пил, должно быть.
Мысль эта немного успокоила. Но эта ниточка – детство, двор –
потянулась дальше и неожиданно вытащила на поверхность лицо Вáри
Смелкóвой – улыбающееся, радостное. За полгода до дéмбеля Вячеслав
Александрович – отличник боевой и политической подготовки – получил
недельный отпуск и приехал на побывку. Он столкнулся с Варей в
подъезде – и с этой секунды и до того самого мига, как он уехал, мир
вокруг был Варей – или Варя стала целым миром; так или иначе, всё
вокруг имело цвет ее глаз, звук ее голоса, нежность ее губ и ладоней. Они
все решили в первые же минуты этой нечáянной встречи. Конечно же, она
сообщила всем о скором замýжестве; а потом он перестал писать – не мог
собраться с духом и сообщить, что все поменялось. И когда назначенное
время прошло и он вернулся на граждáнку, то речь шла уже о совсем
другой свадьбе... А у нее, должно быть, спрашивали – «Ну что же ты,
Варя? Когда же? Нужели он тебя бросил? Как же так?..». И ей приходилось
как-то изворáчиваться... делать вид, что ей это совершенно безразлично!
Господи, какая пóдлость!.. Но что ему было делать?! Чем он был виноват,
если...
«А ведь, должно быть, она потому и уехала!» – осенúло его.
Да! Он-то думал, что это произошло само собой, как многое
происходит в жизни... еще и радовался, что Варя больше не появляется
перед глазами, чувствовал облегчéние, что она так удачно, так вовремя
исчезла – просто уехала, избавив от ненужной и бессмысленной
45
неловкóсти... А на самом-то деле Варю это соседство мýчило куда
сильнее... вот в чем дело!
Он встал, вышел в кухню, не зажигая света, взял стакан, нашёл
бутылку с минерáлкой, налил полный, жадно выпил половину. Комóк в
горле чуть ослáб. Окно смотрело во двор. Взгляд на дом напротив вызвал в
нем смýтное недовóльство. В этом доме напротив он хотел купить
квартиру Валерке. Жили бы окна в окна – чем плохо? Но так и не
сложилось: были две подходящие, да с одной все было как-то слишком
трудно – расселéние какое-то, дети малолетние, и вообще история на
полгода; а за другую просили такие деньги, что просто себя не уважать...
Он вспомнил риэлтершу Любу, которая вела их сделку. Когда
Валерка стал обладателем новой двухкомнатной, возникла необходимость
продать однýшку, в которой сын жил прежде. Вячеславу Александровичу
не хотелось переплáчивать, и он предложил Любе заняться этим вопросом.
Договорились о сумме гонорáра, и Люба принялась за дело, пообещав, что
провернёт его дней за двадцать. Так оно и вышло, да только Вячеслав
Александрович случайно сказал о продаже своему бухгалтеру, и оказалось,
что ему эта квартира нужна просто позарéз. Люба позвонила назавтра,
когда уже всё было решено, и радостно сообщила, что есть надежный
покупатель. Векшин оказался в затруднúтельном положении, но правды
скрывать не стал, а сказал все как есть. «Но как же так! – возмутилась она. –
Ведь мы договáривались! Почему теперь вы хотите меня обмануть?!» Она
долго говорила о своей жизни, которая, сýдя по ее словам, была не из
лёгких: двое детей, вечные проблемы, все своими руками, все сама, – да
хоть бы и так, ведь не он же в этом виноват? Сначала за алкашéй замуж
выскочат, института тóлком не могут кончить, детей нарожáют, а потом –
здрасьте вам!.. Короче говоря, Вячеслав Александрович уже все для себя
решил, и когда она позвонила в другой раз – теперь со слезами и
истéрикой, – просто положил трубку.
«Надо было дать ей полторы тысячи!» – с ожесточéнием подумал
Вячеслав Александрович. Одиночество вдруг стало для него мучительным.
Он чувствовал себя даже не голым –
нет, хуже: казалось, с него слезла
кожа. «Она работала почти месяц... бегала с объявлениями… и совсем она
не была виновата, что подвернýлся бухгалтер на такие же деньги...» Надо
было дать, да, конечно; нет, он совсем не пожалел денег, нискóлько;
просто ему показалось, что полторы тысячи – это все-таки слишком много
за такую несложную работу.
Держась за голову и растирáя виски, чтобы унять тикающую боль,
он вернулся в постель, но оказалось, что лежать уже не было совсем
никакой возможности. Поэтому, покрутившись несколько долгих минут на
простыне, Векшин окончательно поднялся, застелил постель, направился в
ванную и открыл кран горячей воды.
46
имеющее отношения к нему, взрослому, сложившемуся человеку, но неловкóсти... А на самом-то деле Варю это соседство мýчило куда почему-то именно оно откуда-то выскочило и засветилось. сильнее... вот в чем дело! Собирались зарыть клад. Колька принес железную коробку из-под Он встал, вышел в кухню, не зажигая света, взял стакан, нашёл конфет. В ней у Кольки лежали все самые ценные вещи: ружейная гильза, бутылку с минерáлкой, налил полный, жадно выпил половину. Комóк в осколок зеркального стекла, складная лýпа, три разных монеты горле чуть ослáб. Окно смотрело во двор. Взгляд на дом напротив вызвал в иностранных государств и другая, как теперь посмотреть, ерунда. Сам же нем смýтное недовóльство. В этом доме напротив он хотел купить Вячеслав Александрович (тогда просто Славка) коробку принес похуже, квартиру Валерке. Жили бы окна в окна чем плохо? Но так и не картонную, из-под будильника. Что касается содержимого, то оно тоже сложилось: были две подходящие, да с одной все было как-то слишком было не столь щедрым, как у Кольки. Фáнтики какие-то там от трудно расселéние какое-то, дети малолетние, и вообще история на шоколадных конфет и золотые бумажки. Но дело-то не в содержимом, а в полгода; а за другую просили такие деньги, что просто себя не уважать... том, что, когда была тайно выкопана ямка за гаражами и в нее улóжены Он вспомнил риэлтершу Любу, которая вела их сделку. Когда обе коробки, Славка в тот же день направился на памятное место, разрыл Валерка стал обладателем новой двухкомнатной, возникла необходимость яму, вытащил коробки и унес домой, присоединив Колькины вещицы к продать однýшку, в которой сын жил прежде. Вячеславу Александровичу своим игрушкам. Он даже не помнил, чем кончилось дело. Кажется, еще не хотелось переплáчивать, и он предложил Любе заняться этим вопросом. день или два они ходили с Колькой по двору в обнимку, а потом Колька Договорились о сумме гонорáра, и Люба принялась за дело, пообещав, что обнаружил одну ценную вещь и захотел попóлнить ею клад. Пошли за провернёт его дней за двадцать. Так оно и вышло, да только Вячеслав гаражи, клада не оказалось, Славка тоже áхал и ужасался, и... что потом? Александрович случайно сказал о продаже своему бухгалтеру, и оказалось, Кажется, Колька его все-таки заподóзрил. Но не сказал ни слова. Просто что ему эта квартира нужна просто позарéз. Люба позвонила назавтра, как-то вдруг раздружúлись и все. Но ведь не Колька же среди ночи когда уже всё было решено, и радостно сообщила, что есть надежный назвал его подóнком!.. Да и пóмер Колька. Пил, должно быть. покупатель. Векшин оказался в затруднúтельном положении, но правды Мысль эта немного успокоила. Но эта ниточка детство, двор скрывать не стал, а сказал все как есть. «Но как же так! возмутилась она. потянулась дальше и неожиданно вытащила на поверхность лицо Вáри Ведь мы договáривались! Почему теперь вы хотите меня обмануть?!» Она Смелкóвой улыбающееся, радостное. За полгода до дéмбеля Вячеслав долго говорила о своей жизни, которая, сýдя по ее словам, была не из Александрович отличник боевой и политической подготовки получил лёгких: двое детей, вечные проблемы, все своими руками, все сама, да недельный отпуск и приехал на побывку. Он столкнулся с Варей в хоть бы и так, ведь не он же в этом виноват? Сначала за алкашéй замуж подъезде и с этой секунды и до того самого мига, как он уехал, мир выскочат, института тóлком не могут кончить, детей нарожáют, а потом вокруг был Варей или Варя стала целым миром; так или иначе, всё здрасьте вам!.. Короче говоря, Вячеслав Александрович уже все для себя вокруг имело цвет ее глаз, звук ее голоса, нежность ее губ и ладоней. Они решил, и когда она позвонила в другой раз теперь со слезами и все решили в первые же минуты этой нечáянной встречи. Конечно же, она истéрикой, просто положил трубку. сообщила всем о скором замýжестве; а потом он перестал писать не мог «Надо было дать ей полторы тысячи!» с ожесточéнием подумал собраться с духом и сообщить, что все поменялось. И когда назначенное Вячеслав Александрович. Одиночество вдруг стало для него мучительным. время прошло и он вернулся на граждáнку, то речь шла уже о совсем Он чувствовал себя даже не голым нет, хуже: казалось, с него слезла другой свадьбе... А у нее, должно быть, спрашивали «Ну что же ты, кожа. «Она работала почти месяц... бегала с объявлениями и совсем она Варя? Когда же? Нужели он тебя бросил? Как же так?..». И ей приходилось не была виновата, что подвернýлся бухгалтер на такие же деньги...» Надо как-то изворáчиваться... делать вид, что ей это совершенно безразлично! было дать, да, конечно; нет, он совсем не пожалел денег, нискóлько; Господи, какая пóдлость!.. Но что ему было делать?! Чем он был виноват, просто ему показалось, что полторы тысячи это все-таки слишком много если... за такую несложную работу. «А ведь, должно быть, она потому и уехала!» осенúло его. Держась за голову и растирáя виски, чтобы унять тикающую боль, Да! Он-то думал, что это произошло само собой, как многое он вернулся в постель, но оказалось, что лежать уже не было совсем происходит в жизни... еще и радовался, что Варя больше не появляется никакой возможности. Поэтому, покрутившись несколько долгих минут на перед глазами, чувствовал облегчéние, что она так удачно, так вовремя простыне, Векшин окончательно поднялся, застелил постель, направился в исчезла просто уехала, избавив от ненужной и бессмысленной ванную и открыл кран горячей воды. 45 46