Основы теории литературы - 41 стр.

жениями! А она ничего не боялась – ни чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневше-
гося лица, ни растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу колена. Без вся-
ких ее забот и усилий и как-то незаметно пришло к ней все то, что так отличало ее в по-
следние два года из всей гимназии, – изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск глаз…
Никто не танцевал так на балах, как Оля Мещерская, никто не бегал так на коньках, как
она, ни за кем на балах не ухаживали столько, сколько за ней, и почему-то никого не лю-
били так младшие классы, как ее. Незаметно стала она девушкой, и незаметно упрочилась
ее гимназическая слава, и уже пошли толки, что она ветрена, не может жить без поклон-
ников, что в нее безумно влюблен гимназист Шеншин, что будто бы и она его любит, но
так изменчива в обращении с ним, что он покушался на самоубийство…
      Последнюю свою зиму Оля Мещерская совсем сошла с ума от веселья, как говори-
ли в гимназии. Зима была снежная, солнечная, морозная, рано опускалось солнце за высо-
кий ельник снежного гимназического сада, неизменно погожее, лучистое, обещающее и на
завтра мороз и солнце, гулянье на Соборной улице, каток в городском саду, розовый ве-
тер, музыку и эту во все стороны скользящую на катке толпу, в которой Оля Мещерская
казалась самой беззаботной, самой счастливой. И вот, однажды, на большой перемене, ко-
гда она вихрем носилась по сборному залу от гонявшихся за ней и блаженно визжавших
первоклассниц, ее неожиданно позвали к начальнице. Она с разбегу остановилась, сделала
только один глубокий вздох, быстрым и уже привычным женским движением оправила
волосы, дернула уголки передника к плечам и сияя глазами, побежала наверх. Начальни-
ца, моложавая, но седая, спокойно сидела с вязаньем в руках за письменным столом, под
царским портретом.
      – Здравствуйте, mademoiselle Мещерская, – сказала она по-французски, не подни-
мая глаз от вязанья. – Я, к сожалению, уже не в первый раз принуждена призывать вас
сюда, чтобы говорить с вами относительно вашего поведения.
      – Я слушаю, madame, – ответила Мещерская, подходя к столу, глядя на нее ясно и
живо, но без всякого выражения на лице, и присела так легко и грациозно, как только она
одна умела.
      – Слушать вы меня будете плохо, я, к сожалению, убедилась в этом, – сказала на-
чальница и, потянув нитку и завертев на лакированном полу каблук, на который с любо-
пытством посмотрела Мещерская, подняла глаза. – Я не буду повторяться, не буду гово-
рить пространно, – сказала она.
      Мещерской очень нравился этот необыкновенный чистый и большой кабинет, так
хорошо дышавший в морозные дни теплом блестящей голландки и свежестью ландышей