Основы теории литературы - 75 стр.

как ни в чем не бывало, чувствует себя бодро и весело.
      Он много говорил, пил вино и курил дорогие сигары. К Песоцким часто, чуть ли не
каждый день, приезжали барышни-соседки, которые вместе с Таней играли на рояле и пе-
ли; иногда приезжал молодой человек, сосед, хорошо игравший на скрипке. Коврин слу-
шал музыку и пение с жадностью и изнемогал от них, и последнее выражалось физически
тем, что у него слипались глаза и клонило голову набок.
       Однажды после вечернего чая он сидел на балконе и читал. В гостиной в это время
Таня — сопрано, одна из барышень — контральто и молодой человек на скрипке разучи-
вали известную серенаду Брага. Коврин вслушивался в слова — они были русские — и
никак не мог понять их смысла. Наконец, оставив книгу и вслушавшись внимательно, он
понял: девушка, больная воображением, слышала ночью в саду какие-то таинственные
звуки, до такой степени прекрасные и странные, что должна была признать их гармонией
священной, которая нам, смертным, непонятна и потому обратно улетает в небеса. У Ков-
рина стали слипаться глаза. Он встал и в изнеможении прошелся по гостиной, потом по
зале. Когда пение прекратилось, он взял Таню под руку и вышел с нею на балкон.
      — Меня сегодня с самого утра занимает одна легенда,— сказал он. — Не помню,
вычитал ли я ее откуда или слышал, но легенда какая-то странная, ни с чем не сообразная.
Начать с того, что она не отличается ясностью. Тысячу лет тому назад какой-то монах,
одетый в черное, шел по пустыне, где-то в Сирии или Аравии... За несколько миль от того
места, где он шел, рыбаки видели другого черного монаха, который медленно двигался по
поверхности озера- Этот второй монах был мираж. Теперь забудьте все законы оптики,
которых легенда, кажется, не признает, и слушайте дальше. От миража получился другой
мираж, потом от другого третий, так что образ черного монаха стал без конца передавать-
ся из одного слоя атмосферы в другой. Его видели то в Африке, то в Испании, то в Индии,
то на Дальнем Севере... Наконец, он вышел из пределов земной атмосферы и теперь блу-
ждает по всей вселенной, все никак не попадая в те условия, при которых он мог бы по-
меркнуть. Быть может, его видят теперь где-нибудь на Mapсе или на какой-нибудь звезде
Южного Креста. Но, милая моя, самая суть, самый гвоздь легенды заключается в том, что
ровно через тысячу лет после того, как монах шел по пустыне, мираж опять попадет в
земную атмосферу и покажется людям. И будто бы эта тысяча лет уже на исходе... По
смыслу легенды, черного монаха мы должны ждать не сегодня — завтра.
      — Странный мираж,— сказала Таня, которой не понравилась легенда.
      — Но удивительнее всего,— засмеялся Коврин, — что я никак не могу вспомнить,
откуда попала мне в голову эта легенда. Читал где? Слышал? Или, быть может, черный