Основы теории литературы - 74 стр.

Боже мой, боже мой! Перепортили, перемерзили, пересквернили, перепакостили! Пропал
сад! Погиб сад! Боже мой!
       Когда он вернулся к Коврину, лицо у него было изнеможенное, оскорбленное.
       — Ну что ты поделаешь с этим анафемским народом? — сказал он плачущим голо-
сом, разводя руками.— Степка возил ночью навоз и привязал лошадь к яблоне! Замотал,
подлец, вожжищи туго-натуго, так что кора в трех местах потерлась. Каково! Говорю ему,
а он— толкач толкачом и только глазами хлопает! Повесить мало!
       Успокоившись, он обнял Коврина и поцеловал в щеку.
       — Ну, дай бог... дай бог... — забормотал он.— Я очень рад, что ты приехал. Неска-
занно рад... Спасибо.
       Потом он все тою же быстрою походкой и с озабоченным лицом обошел весь сад и
показал своему бывшему воспитаннику все оранжереи, теплицы, грунтовые
       сараи и свои две пасеки, которые называл чудом нашего столетия.
       Пока они ходили, взошло солнце и ярко осветило сад. Стало тепло. Предчувствуя
ясный, веселый, длинный день. Коврин вспомнил, что ведь это еще только начало мая и
что еще впереди целое лето, такое же ясное, веселое, длинное, и вдруг в груди его ше-
вельнулось радостное молодое чувство, какое он испытывал в детстве, когда бегал по
этому саду. И он сам обнял старика и нежно поцеловал его. Оба, растроганные, пошли в
дом и стали пить чай из старинных фарфоровых чашек, со сливками, с сытными, сдобны-
ми кренделями — и эти мелочи опять напомнили Коврину его детство и юность. Прекрас-
ное настоящее и просыпавшиеся в нем впечатления прошлого сливались вместе; от них в
душе было тесно, но хорошо.
       Он дождался, когда проснулась Таня, и вместе с нею напился кофе, погулял, потом
пошел к себе в комнату и сел за работу. Он внимательно читал, делал заметки и изредка
поднимал глаза, чтобы взглянуть на открытые окна или на свежие, еще мокрые от росы
цветы. стоявшие в вазах на столе, и опять опускал глаза в книгу, и ему казалось, что в нем
каждая жилочка дрожит и играет от удовольствия.


                                               II


       В деревне он продолжал вести такую же нервную и беспокойную жизнь, как в го-
роде. Он много читал и писал, учился итальянскому языку и. когда гулял, с удовольствием
думал о том, что скоро опять сядет за работу. Он спал так мало, что все удивлялись; если
нечаянно уснет днем на полчаса, то уже потом не спит всю ночь и после бессонной ночи,