Основы теории литературы. Кройчик Л.Е - 81 стр.

держать... лишних работников, если... если можно, когда угодно, иметь поденщиков.
Ведь... ведь работники уже целую
      неделю ничего не делают... Я... я только это сказала, а он раскричался и наговорил
мне... много обидного, глубоко оскорбительного. За что?
      — Полно, полно,— проговорил Коврин, поправляя ей прическу.— Побранились,
поплакали и будет. Нельзя долго сердиться, это нехорошо... тем более, что он вас беско-
нечно любит.
      — Он мне... мне испортил всю жизнь,— продолжала Таня, всхлипывая.— Только и
слышу одни оскорбления и... и обиды. Он считает меня лишней в его доме. Что же? Он
прав. Я завтра уеду отсюда, поступлю в телеграфистки... Пусть...
      — Ну, ну, ну... Не надо плакать, Таня. Не надо, милая... Вы оба вспыльчивы, раз-
дражительны, и оба виноваты. Пойдемте, я вас помирю.
      Коврин говорил ласково и убедительно, а она продолжала плакать, вздрагивая пле-
чами и сжимая руки, как будто ее в самом деле постигло страшное несчастье. Ему было
жаль ее тем сильнее, что горе у нее было не серьезное, а страдала она глубоко. Каких пус-
тяков было достаточно, чтобы сделать это создание несчастным на целый день, да и пожа-
луй на всю жизнь! Утешая Таню, Коврин думал о том, что, кроме этой девушки и ее отца,
во всем свете днем с огнем не сыщешь людей, которые любили бы его, как своего, как
родного; если бы не эти два человека, то, пожалуй, он, потерявший отца и мать в раннем
детстве, до самой смерти не узнал бы, что такое искренняя ласка и та наивная, не рассуж-
дающая любовь, какую питают только к очень близким, кровным людям. И он чувствовал,
что его полубольным, издерганным нервам, как железо магниту, отвечают нервы этой
плачущей, вздрагивающей девушки. Он никогда бы уж не мог полюбить здоровую, креп-
кую, краснощекую женщину, но бледная, слабая, несчастная Таня ему нравилась.
      И он охотно гладил ее по волосам и плечам, пожимал ей руки и утирал слезы... На-
конец, она перестала плакать. Она еще долго жаловалась на отца и на свою тяжелую, не-
выносимую жизнь в этом доме, умоляя Ков-рина войти в ее положение; потом стала мало-
помалу улыбаться и вздыхать, что бог послал ей такой дурной характер, в конце концов,
громко рассмеявшись, назвала себя дурой и выбежала из комнаты.
      Когда немного погодя Коврин вышел в сад, Егор Семеныч и Таня уже как ни в чем
не бывало гуляли рядышком по аллее и оба ели ржаной хлеб с солью, так как оба были
голодны.