ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
нию (и это при прогрессировавшей преступности 1920-х гг.). Доля приговоренных к срокам от 2 до 5 лет в совокупности не
превышала 6 % безусловно осужденных, к 10 годам приговаривались единицы. Для сравнения: число осужденных за престу-
пления против личности составляло в 1925 г. 16,13 %, в 1926 г. 23 %, в 1927 г. 14,5 %, за имущественные преступления в
1925 г. было осуждено 40,91 % осужденных, в 1926 г. 25,02 %, в 1927 г. – 29,5 %.
Для большей наглядности рассмотрим следующий пример. Гражданин Пенин участвовал в вооруженной банде, совер-
шил несколько налетов, был пойман после побега из дома заключения и после всех этих «подвигов» был приговорен судом
всего к 3 годам лишения свободы со строгой изоляцией без права на амнистию
14
. Количество приговоренных к высшей мере
наказания в Тамбовской губернии было ничтожным – в 1924 г. такой вид наказания был применен лишь к 12 лицам (11 че-
ловек было осуждено по ст. 184 ч. 2 УК – разбой и 1 человек – по ст. 86 УК – сопротивление представителям власти, сопря-
женное с убийством и нанесением увечий)
15
.
Судебные органы неоднократно ходатайствовали об ужесточении наказаний за особо опасные преступления. Так, на
необходимость применения высшей меры наказания за указанные правонарушения в целях предотвращения их дальнейшего
роста не единожды указывал Тамбовский губернский суд (далее губсуд) в письме к секретарю губернского комитета (далее
губкома) т. Рябинину. В этом письме губсуд от имени губкома ВКП(б) и ВЦИК просил об оставлении без последствий кас-
сационных жалоб лиц, приговоренных им к расстрелу, на том основании, что означенные лица являлись рецидивистами,
имеющими на своем счету по несколько убийств и грабежей, и что отмена приговора и помилование преступников «ни в
коем случае не даст надежды на их исправление, а наоборот лишь будет способствовать дальнейшему увеличению числа дел
о грабежах и убийствах». Как решающий довод в письме приводились статистические данные об увеличении количества дел
этой категории в губсуде: за 1 полугодие 1926 г. в производстве губсуда было 54 дела об убийствах и 47 – о грабежах, за 1-е
полугодие 1927 г. эти цифры составили 64 и 59 дел соответственно
16
. Представляется, что указанные данные не позволяют
говорить о высокой эффективности карательной политики в Тамбовской губернии в исследуемый период, ибо недостаточная
суровость наказаний не только не удерживала от совершения правонарушений, но напротив, если не стимулировала, то лишь
вызывала озлобление у правонарушителей и желание отомстить.
Повышению популярности карательной политики у населения призваны были способствовать выездные сессии судов и
показательные процессы. За второе полугодие 1926 г. нарсудами губернии было проведено 613 выездных сессий, на которых
было рассмотрено 3371 уголовное дело. Наибольшее число сессий пришлось на Тамбовский уезд – 279, далее следовали уез-
ды Борисоглебский (195 дел) и Моршанский (188 дел). В периоды выездных сессий во втором полугодии 1926 г. по уголов-
ным делам, имевшим большое общественно-политическое значение (растрата, хулиганство, кража скота, поджоги), было
проведено 261 показательных процесса
17
.
Мерой, призванной несколько разрядить криминогенную ситуацию, являлась административная высылка. Согласно ст.
49 УК, лица, признанные судом какой-либо губернии ввиду своей преступной деятельности либо связям с преступной сре-
дой социально-опасными, могли быть лишены по приговору суда права пребывания в данной губернии на срок до трех лет.
Первоначально на совещании ответственных сотрудников Тамбовской губпрокуратуры в 1924 г. было постановлено приме-
нять высылку и административное выселение более широко – распространяя ее не только на рецидивистов, совершивших
особо тяжкие преступления, но и на лиц, имевших несколько судимостей по маловажным делам
18
.
В 1928 г. критерий отбора лиц, предназначавшихся к административной высылке, претерпел серьезные изменения. Вы-
сылке не должны были подвергаться лица, хотя и имеющие по 2–3 судимости, но происходящие из крестьян, имевших зем-
лю, скот, сельхозинвентарь и занимавшихся хлебопашеством. При этом отделения уголовного розыска уездов обязывались
предоставлять сведения о том, в чем именно выражалась связь обвиняемого с преступным миром. В дальнейшем было при-
нято решение, что высылке могли быть подвергнуты только граждане, жившие исключительно за счет имущественных пре-
ступлений и являвшиеся действительно социально-опасными, а не имевшие определенное количество судимостей и приво-
дов
19
. В связи с этим в губернии намечается процесс сокращения числа лиц, подвергаемых санкциям согласно ст. 49 УК.
Коллегией Тамбовского ГО ОГПУ были вынесены постановления о высылке: в 1924 г. – 18 лиц, в 1925 г. – 39 лиц, в 1926 г. –
7 лиц
20
. В Тамбовской губернии за первую половину 1927 г. было зарегистрировано 160 человек административно выслан-
ных из других губерний
21
. Наличие в губернии помимо местного также и выдворяемого преступного элемента из соседних
губерний доставляло немало хлопот местным правоохранительным органам и заставляло милицейское начальство предпри-
нимать различные меры. Так, начальник Козловской уездной милиции Д.С. Сковородников направил в 1924 г. этапным по-
рядком с содержанием под стражей в город Балашов высланного в порядке ст. 49 УК из пределов Московской губернии и
города Москвы некоего Акмаева Хасьяна. Последний прибыл в распоряжение начальника вышеназванной милиции для во-
дворения его на выбранное им место жительства в город Козлов и должен был быть освобожден из-под стражи со взятием
его на учет органами милиции в порядке инструкции Народного комиссариата внутренних дел (далее НКВД) за № 355
22
.
Подводя итоги сказанному, заметим, что классовый принцип являлся серьезным тормозом проведению эффективной
уголовной политики в нэповской России, которая в указанный период переживала важный этап своего становления. Реали-
зация классового принципа способствовала также ухудшению криминогенной ситуации в стране. Подавляющее число осуж-
денных являлись по своему социальному происхождению рабочими и крестьянами, что в условиях реализации классового
принципа приводило к минимизации их уголовной ответственности, а нередко вело и к рецидивам.
14
Тамбовская правда. 1924. 11 января.
15
ГАТО. Ф. Р – 655. Оп. 1. Д. 40. Л. 281.
16
ЦДНИТО. Ф. 840. Оп. 1. Д. 3890. Л. 38.
17
Там же. Д.3895. Л. 30.
18
ЦДНИТО. Ф.840. Оп.1. Д. 2567. Л. 61.
19
ГАТО. Ф. Р – 655. Оп. 1. Д. 205. Л. 158.
20
Там же. Д. 22. Л. 58.
21
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 393. Оп. 73. Д. 44. Л. 103.
22
ГАТО. Ф. Р – 395. Оп. 2. Л. 106.
