Русская литература конца ХIХ - начала ХХ века. Художник и литературный процесс. Спивак Р.С. - 130 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ПГНИУ | Пермь

Составители: 

Рубрика: 

«Грозный Космос» И. Бунина-поэта
130
1932 г., Бунин признается Г.Н. Кузнецовой: «...меня влекли все
некрополи, кладбища мира! Это надо заметить и распутать!»
3
О
свойственном Бунину обобщенно-философском подходе к жиз-
ни и человеку говорит его запись 1929 г.: «Есть несколько ве-
щей неизменных, органических, с которыми ничего поделать
нельзя: смерть, болезнь, любовь, а остальное – пустяки»
4
.
Лирика 1910-х гг. имеет в поэтическом наследии Бунина
свое лицо. В отличие от произведений предыдущего десятиле-
тия, образ «божественной гармонии созданья» в ней оттесняется
образом грозного, таинственного Космоса. От Космоса исходит
ощущение пугающей мощи («Небо высится звездное / В грозной
славе своей» – I, 471). Вместе с жизнью этот Космос в лирике
поэта несет смерть и разрушение, ассоциируясь с образами ту-
мана, мглы, тайны, дыма (символом эфемерности человеческой
жизни), молчания («гробовой чернеет океан» – I, 343; «Воззвал
господь: «И я завешу тьмою, Как вретищем, мной созданную
твердь, Я потушу в ней солнце и сокрою Лицо свое, да правит в
мире Смерть!» – I, 366). Свет мешается с тьмой, перемежается с
чернотой, соседствует с мраком и приобретает грозный, порой
зловещий оттенок. Красный цвет заставляет вспомнить о судном
дне, становится кровавым:
Щит загудит – и ты восстанешь, боже,
И тень твоя падет на судный дол,
И будет твердь подобна красной коже,
Повергнутой кожевником в рассол (I, 352).
Возникает образ пожара: в нем дает о себе знать стихия
универсума, стирающая границы между жизнью и смертью:
Гавриил, кадя небесным Силам,
В темном фимиаме царских врат
Блещет огнедышащим кадилом (I, 332).
Как дым пожара, туна шла.
Молчала старая дорога.
3
Кузнецова Г.Н. Из «Грасского дневника» С. 291
4
Цит. по: Славецкий В. «Любовь и радость бытия» // Подъем. 1986. № 10. С 117 
                       «Грозный Космос» И. Бунина-поэта


1932 г., Бунин признается Г.Н. Кузнецовой: «...меня влекли все
некрополи, кладбища мира! Это надо заметить и распутать!»3 О
свойственном Бунину обобщенно-философском подходе к жиз-
ни и человеку говорит его запись 1929 г.: «Есть несколько ве-
щей неизменных, органических, с которыми ничего поделать
нельзя: смерть, болезнь, любовь, а остальное – пустяки»4.
      Лирика 1910-х гг. имеет в поэтическом наследии Бунина
свое лицо. В отличие от произведений предыдущего десятиле-
тия, образ «божественной гармонии созданья» в ней оттесняется
образом грозного, таинственного Космоса. От Космоса исходит
ощущение пугающей мощи («Небо высится звездное / В грозной
славе своей» – I, 471). Вместе с жизнью этот Космос в лирике
поэта несет смерть и разрушение, ассоциируясь с образами ту-
мана, мглы, тайны, дыма (символом эфемерности человеческой
жизни), молчания («гробовой чернеет океан» – I, 343; «Воззвал
господь: «И я завешу тьмою, Как вретищем, мной созданную
твердь, Я потушу в ней солнце и сокрою Лицо свое, да правит в
мире Смерть!» – I, 366). Свет мешается с тьмой, перемежается с
чернотой, соседствует с мраком и приобретает грозный, порой
зловещий оттенок. Красный цвет заставляет вспомнить о судном
дне, становится кровавым:
      Щит загудит – и ты восстанешь, боже,
      И тень твоя падет на судный дол,
      И будет твердь подобна красной коже,
      Повергнутой кожевником в рассол (I, 352).

     Возникает образ пожара: в нем дает о себе знать стихия
универсума, стирающая границы между жизнью и смертью:

          Гавриил, кадя небесным Силам,
          В темном фимиаме царских врат
          Блещет огнедышащим кадилом (I, 332).

          Как дым пожара, туна шла.
          Молчала старая дорога.

3
    Кузнецова Г.Н. Из «Грасского дневника» С. 291
4
    Цит. по: Славецкий В. «Любовь и радость бытия» // Подъем. 1986. № 10. С 117

                                           130

Страницы