Синтаксический разбор сложного предложения и анализ текста. Бурцев В.А. - 83 стр.

                                  - 83 -
Гавриловны,    которая     с    удовольствием     извиняла    шалости,
обнаруживающие смелость и легкость характера 2. Она позвонила, девка
вошла и на вопросы ее отвечала, что Кирилла Петрович вечером ездил в
Арбатово и возвратился поздно, что он дал строгое приказание не
выпускать ее из комнаты и смотреть за тем, чтобы никто с нею не
говорил, что, впрочем, не видно никаких особенных приготовлений к
свадьбе, кроме того, что велено было попу не отлучаться из деревни ни
под каким предлогом (А. Пушкин). 3. Но все эти встречи почти не
запомнились ей, а запомнилась та, последняя, уже во время войны, в
декабре сорок первого, когда муж был убит при выходе из окружения и
она заходила к только что вернувшемуся из госпиталя и вновь
уезжавшему на фронт Серпилину, чтобы узнать, как это было (К.
Симонов). 4. Я не чаял, как вырваться из этой оголтелой семьи, и
почувствовал огромное облегчение, когда наконец сел в телегу, на сено,
которое было покрыто рядном, и кучер Игнатий Лойола, а попросту
Игнат, дернул за вожжи, и мы шагом поплелись в Чернобыль (К.
Паустовский). 5. Ему мерещится то талия, которой он касался руками,
то томный, продолжительный взор, который бросили ему, уезжая, то
горячее дыхание, от которого он таял в вальсе, или разговор вполголоса у
окна, когда взоры так искрились, а язык говорил бог знает что (И.
Гончаров). 6. От нашей станции до Васильевского был верст десять, но
приехал я на станцию уже ночью, и на дворе так несло и бушевало, что
пришлось ночевать в холодном, воняющем тусклыми керосиновыми
лампами вокзале, двери которого хлопали в ночной пустоте особенно
гулко, когда входили и уходили закутанные, занесенные снегом, с красными
коптящими фонарями в руках кондуктора товарных поездов 7. Помню,
двор был пуст, в доме почему-то было тоже пусто и тихо, и вот я
внезапно увидел большую и очень черную птицу, которая куда-то спешила,
прыгала по траве по направлению к амбарам. 8. Среди моих знакомых и
близких еще можно было понять одну нашу мать с ее слезами, грустью,
постами и молитвами, с ее жаждой отрешения от жизни: душа ее была