Экологическая этика. Ильиных И.А. - 349 стр.

Считается, что Петрарка первым в европейской культуре поднялся на гору
исключительно для того, чтобы насладиться красотой окрестностей, что стало
важным культурным почином24.
       В современной традиции красота природы рассматривается как средство
для удовлетворения эстетических потребностей человека. Но получается, что
только количество нашего удовольствия (или неудовольствия) обусловливает
нашу эстетическую оценку ландшафта – и соответственно наше отношение к
природе. В таком утилитарном подходе есть элементы торгашества.
       Английский экофилософ Эмили Брэди полагает, что кантовская
концепция «незаинтересованности» может стать основой для новой системы
эстетических ценностей в отношении дикой природы, когда природный объект
ценится ради своих собственных эстетических качеств, а не как средство для
достижения каких-либо целей25.
       Незаинтересованность можно отождествлять с моральностью. Ибо
моральный поступок мотивируется чувством расположения или любви к чему-
то ради него самого и является противоположным желанию иметь этот объект в
качестве орудия для достижения своей цели или получения удовольствия.
Незаинтересованность как основа эстетических оценок способствует
формированию позиции, на которой эгоистический интерес и мысли об
использовании природы отступают на задний план, на первое же место ставятся
эстетические качества, ценные сами по себе, независимо от любых целей.
Незаинтересованность (беспристрастность, отчуждение, объективность) не
означает равнодушия, а лишь указывает на то, что природный объект
оценивается независимо от потенциальной выгоды и того или иного
потребительского интереса.
       Для примера можно привести работу присяжных в суде, которые обязаны
к подсудимому относиться незаинтересованно, объективно, вне зависимости от
того, какую пользу или вред им может принести подсудимый.
       Русский философ Н. О. Лосский писал: «Красота не есть только
служебная ценность, то есть ценность лишь средства для достижения какой-
либо цели, она есть самоценность так же, как нравственное добро, истина... и т.
п.»26.
       Отсюда следуют два важных практических вывода. Во-первых, мы
должны защищать не только природную красоту, которую видим, но и ту,
которую не видим, но знаем, что она существует. Так, многие из нас никогда не
видели и не увидят творений Микеланджело, но знают, что они существуют, и
готовы многим пожертвовать, чтобы их защитить. Точно так же недоступная
для посещения туристами красота природы заповедников должна охраняться
именно по этой причине: мы знаем, что она существует.
       Во-вторых, мы должны защищать не только ту красоту, которую видим
или знаем, что она есть, но и ту, которую мы разглядеть не можем, не знаем,
существует ли она, но предполагаем, надеемся или верим, что она есть. Этот
второй вывод позволяет взять под защиту ту природную красоту, которую
человек еще не в состоянии оценить.


                                                                           349