Всемирная история. История средних веков. Журавлева И.А. - 200 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТулГУ | Тула

Составители: 

Рубрика: 

200
человечеству не грех свой, а только свою кару. Лично ответственный за
грех, человек искупает его личным покаянием и сокрушением. Хорошо
покаяться священнику, но за его отсутствием можно покаяться доброму
мирянину или прямо Отцу Небесному. В вопросе покаяния А. переступает
ту грань, за которой стояли все вожди практической оппозиции, и в
сущности
подкапывается под самое основание церковной иерархии. «Есть
священники,— говорит он,— которым каяться — не спасение, а погибель.
Они не молят за нас, и если молят — не бывают услышаны». Если
отпущение или отлучение, налагаемое священником, определяется
пристрастием или ненавистью, то неужели Бог связан подобным
приговором? Власть вязать и решать, слова «вы соль
земли» относятся
лишь к самим апостолам и к преемникам их, равным им по святости.
Исходя из этого положения, А. почти за 400 лет до Лютера обрушивается
со всей силой своего остроумия на обычай раздавать отпущения
(индульгенции) за деньги без личного покаяния грешника. Если мы примем
во внимание, что все эти призывы
к личному усилию мысли и совести не
крылись в глубине тяжеловесных трактатов, а раздавались как живые речи
с кафедры уже и в ту пору мирового города, среди толпы страстной
молодежи, подхватывавшей и доводившей до крайностей смелые мысли
учителя («Они барахтались в них, как в воде, и оглушались их шумом»,—
замечает св
. Бернард), — мы поймем, почему учительство А. вызвало
такую ненависть и тревогу в среде столпов иерархии. «Несравненный
доктор,— с гневом говорит св. Бернард,— объял глубины Божества, сделал
их ясными и доступными, и от эонов скрытую тайну изложил так открыто
и гладко, что даже нечистое с легкостью проскальзывает в нее».
Церковь решила
покончить с «шумящей суетой слов». Св. Бернардом
составлено было формальное обвинение А. в ереси, и дело в 1141
представлено было на суд Сансского собора. А. смело предстал перед
судьями и требовал диспута, требовал права защиты. Страх перед его
острым «мечом диалектики» заставил собор отказать ему в «милости
слова». Он осужден был, не
будучи выслушан, «как арианин за учение свое
о личности Христа, как несторианин за учение о Св. Троице, как
пелагианин за учение о благодати». Он покинул собор до произнесения
приговора и отправился в Рим апеллировать к папе. На пути он узнал, что
папа санкционировал приговор. Это сломило его мужество. Чувствуя
невозможность
дальнейшей борьбы, он принял предложение давно
расположенного к нему аббата Клюни Петра Достопочтенного укрыться на
покой в тихую пристань его монастыря. Здесь навсегда умолкла его смелая
речь. «Диктуя, пиша, читая», ведя назидательные беседы с братиею,
предаваясь суровым подвигам аскетизма, он дожил здесь последние годы.
Старческая слабость и потребность примирения с церковью
, сыном
которой он хотел остаться, вынудили у него в предсмертных писаниях ряд
отречений от прежних положений: он признал наследственность Адамова
греха, нисхождение на нас спасительной благодати помимо нашей воли,
власть священников — даже недостойных — вязать и решать, «доколе

Страницы