Метафизика любви в творчестве Д. Мережковского и З. Гиппиус. Королькова Е.А. - 27 стр.

UptoLike

Составители: 

Рубрика: 

27
ким»
62
. У человека осталась одна надежда, что Мать утешит и спа
сет человечество.
Дмитрий Сергеевич Мережковский свою сыновнюю любовь к той,
что родила и дала первый опыт жертвенной любви, воплотил в мета
физическое слово о любви.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Учение Мережковского и Гиппиус о любви, личности, женствен
ности, соборности, богочеловечестве представляет собой реминисцен
цию идей В. Соловьева, отзвук его метафизических рассуждений. В
последних своих работах З. Гиппиус писала о совпадении своих
взглядов со взглядами В. Соловьева, но она говорила не о влиянии, а
тем более заимствовании их Мережковскими, а о духовной встрече
умов в мире идей. В защиту своей самостоятельности мысли она при
водила аргумент незнания Мережковскими трудов Соловьева в доэ
миграционный период их жизни. Мы же рассматриваем учение
В. Соловьева как основоположника той концепции Эроса, которая
имела место не только у Гиппиус и Мережковского, но и у всех пред
ставителей символизма, лидером которого является В. Иванов. Со
ловьев был предтечей не только целого направления в русской фило
софии, получившей название символизм, но и софиологии – своеоб
разной русской версии западноевропейской философии всеединства.
Представители символизма и софиологии свершили колоссаль
ную работу в осмыслении природы и смысла любви. В. Розанов по
причине того, что он избежал влияния В. Соловьева, занимает ис
ключительное положение в сонме русских философов, плененных
словом и взглядом своего предтечи.
Передовой мыслью символистов и софиологов стала тема преобра
зования – преображения человека и человечества, она созвучна при
зыву Ницше: «Человек есть то, что следует превзойти». Русские мыс
лители, вдохновленные трудами немецкого мыслителя, преодолева
ли Ницше не только теоретически, но и практически, воплощая дио
нисийское начало в своей лаборатории жизни.
Наш современник А. Эткинд в книге «Эрос невозможного» оценил
эту культурную реалию как человеконенавистническую: «Человек
как он есть оказывается не целью и безусловной ценностью, а сред
ством для построения некоего будущего существа. Как учил Ницше,
“человек есть то, что следует преодолеть”. Эта идея представляется
нам сегодня, на основе опыта прошедшего столетия, не просто опас
ной, но и, в буквальном смысле этого слова, человеконенавистничес
кой. В начале века с ней соглашались многие… Но сама цель и необ