Основы теории литературы - 82 стр.

                                              V


      Довольный, что ему так удалась роль миротворца, Коврин пошел в парк. Сидя на
скамье и размышляя, он слышал стук экипажей и женский смех — это приехали гости.
Когда вечерние тени стали ложиться в саду, неясно послышались звуки скрипки, поющие
голоса, и это напомнило ему про черного монаха. Где-то, в какой стране или на какой
планете носится теперь эта оптическая несообразность?
      Едва он вспомнил легенду и нарисовал в своем воображении то темное привиде-
ние, которое видел на ржаном поле, как из-за сосны, как раз напротив, вышел неслышно,
без малейшего шороха, человек среднего роста с непокрытою седою головой, весь в тем-
ном и босой, похожий на нищего, и на его бледном, точно мертвом лице резко выделялись
черные брови. Приветливо кивая головой, этот нищий или странник бесшумно подошел к
скамье и сел, и Коврин узнал в нем черного монаха. Минуту оба смотрели друг на друга
— Коврин с изумлением, а монах ласково и, как и тогда, немножко лукаво, с выражением
себе на уме.
      — Но ведь ты мираж, — проговорил Коврин. — Зачем же ты здесь и сидишь на
одном месте? Это не вяжется с легендой.
      — Это все равно,— ответил монах не сразу, тихим голосом, обращаясь к нему ли-
цом. — Легенда, мираж и я — всё это продукт твоего возбужденного воображения. Я—
призрак.
      — Значит, ты не существуешь? — спросил Коврин.
      — Думай, как хочешь,— сказал монах и слабо улыбнулся.— Я существую в твоем
воображении, а воображение твое есть часть природы, значит, я существую и в природе.
      — У тебя очень старое, умное и в высшей степени выразительное лицо, точно ты в
самом деле прожил больше тысячи лет,— сказал Коврин.— Я не знал, что мое воображе-
ние способно создавать такие феномены.
      Но что ты смотришь на меня с таким восторгом? Я тебе нравлюсь?
      — Да. Ты один из тех немногих, которые по справедливости называются избран-
никами божиими. Ты служишь вечной правде. Твои мысли, намерения, твоя удивительная
наука и вся твоя жизнь носят на себе божественную, небесную печать, так как посвящены
они разумному и прекрасному, то есть тому, что вечно.
      — Ты сказал: вечной правде... Но разве людям доступна и нужна вечная правда,
если нет вечной жизни?
      — Вечная жизнь есть,— сказал монах.