ВУЗ:
Составители:
102
Я вам сейчас такого человека покажу, такого человека… Как же он пил! –
восторженно шепчет Громоздов.
Вот, думаю, нашел, чем удивить. Да еще в деревне.
Деревня Боково. Подъезжаем к дому. Во дворе недавно купленная «Волга». Кажется,
инжекторная, для тюменского села – завидное богатство.
Навстречу выходит хозяин. Маленький, смуглый. Пчеловод Александр Иноземцев –
деревенская гордость, символ преодоления человеческих слабостей. Ему жал руку губерна-
тор, вручая премию за «самое доходное домохозяйство» (это тоже в рамках программы са-
мообеспечения – отсюда и «волга»). Фото с губернатором у него на стене.
Однажды тюменские чиновники решили навязать областному пьянству локальный
бой. В Викуловском районе бригада наркологов из Тюмени работала неделю. Приняли
216 человек. Кто сам пришел принудительно, других привели добровольно. Отчет
о произведенном лечении напоминает сводку совинформбюро: десятерых «торпедировали»,
66 – медикаментозно, остальных эвакуировали к врачам других специализаций.
Операции сделали в ноябре 2005-го, в канун запуска программы.
Александр Иноземцев тоже закодировался. На год. И началась другая жизнь. Сначала
ему поверили в администрации поселения. Глава поручился за него перед районной админи-
страцией, районная – перед областной. Но в областной прочли бизнес-план Иноземцева
и засомневались: «Зачем пчеловоду деньги на деревообрабатывающий станок?»
– Как зачем, – возмущается Николай Громоздов, – чтобы ульи делать. Эти городские
мало что понимают в нашей жизни, им все на пальцах надо объяснять.
Улей на рынке стоит две тысячи, у Иноземцева себестоимость – триста рублей, даже
если считать с электричеством и гвоздями. Один пчелиный дом он мастерит за два дня.
Еще недавно Иноземцев ставил рекорды по количеству выпитого портвейна. Теперь
он барином сидит в кресле. Видеомагнитофон, новый телевизор, спутниковая тарелка –
прибыль с пчелиного меда, проданного прошлым летом.
– Штой-то первый канал неважно кажет, – сибаритствующий взгляд в окно. – А у кого
еще 20 программ в деревне есть? Только у меня.
На коленях у него крутится малолетний внук. Недавно сын пришел из армии. Ино-
земцев ему помогает в расчете на трудовую династию. На почтительном расстоянии сидит
супруга. Ей сегодня 45, как выясняется. Она с симпатией смотрит на мужа.
– Выпьем же, выпьем! – кричит закодированный пчеловод.
Мы пьем без него.
Он охотно рассказывает о своем забубенном прошлом. Чересчур охотно.
За кажущимся безразличием проглядывает отрепетированная отвага. Непросто это –
признать себя пьяницей.
Пчеловод наливает снова – демонстрирует антиалкогольную выдержку. Но глаза го-
рят. Эх-ма, у жены юбилей полукруглый. При других обстоятельствах гулял бы неделю,
а то и две. А теперь работать надо.
Пчеловод зовет нас в огород. Веселой трусцой преодолевает грядки. Ульи гудят ровно
и баритонисто. Приоткрывает один. Сразу получает два укуса, три, целую очередь.
От удовольствия морщит лицо.
Жизнь Иноземцева строится теперь так: зимой изготавливает ульи, летом возится
с пчелами и медом. А в перерывах штудирует литературу по пчеловодству. Если бы года
полтора назад ему кто-нибудь сказал, что он скоро будет тратиться на книжки про насеко-
мых, получил бы этот насмешник в ухо. А теперь листает специальные журналы. Ему обе-
щали
дать кредит в апреле. Дадут, скорее всего: его же по телевизору показывали.
Да и залоговое имущество появилось: три десятка ульев с пчелиными семьями. По пять ты-
сяч рублей штука – капиталище.
Сельхозкооперативы всегда идут навстречу районной соцзащите, когда та ходатайст-
вует о новых кредитах для своих подопечных.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 100
- 101
- 102
- 103
- 104
- …
- следующая ›
- последняя »
