Лекции по культурологии. Поликарпов В.С. - 155 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТТИ ЮФУ | Таганрог

Составители: 

Рубрика: 

представителей символизма или тесно связанных с ним — Малларме,
Рембо, Верлен, Верхарн, Метерлинк, Рильке.„ Русские же символис-
ты —~А*. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов, Ф. Соллогуб, И. Анненский,
К. Бальмонт и др. — опирались на философские идеи от Канта до
Шопенгауэра, от Ницше до Вл. Соловьева и своим любимейшим
афоризмом почитали тютчевскую строку «мысль изреченная есть
ложь». Русские символисты считали, что «идеальные порывы духа»
не только вознесут их над покровами повседневности, обнажат
трансцендентную сущность бытия, но и сокрушат также «крайний
материализм», равнозначный «титаническому мещанству». Поэтов-
символистов объединяли общие черты миропонимания и поэтичес-
кого языка. Наряду с требованиями «чистого», «свободного» искус-
ства символисты подчеркивали индивидуализм, доходящий до само-
любования, воспевали таинственный мир; им близка тема «стихий-
ного гения», близкого по духу к ницшеанскому «сверхчеловеку». «И
хочу, но не в силах любить я людей. Я чужой среди них», — говорил
Мережковский. «Мне нужно то, чего нет на свете», — вторила ему
Гиппиус. «Настанет день конца Вселенной. И вечен только мир
мечты», — утверждал Брюсов.
Символизм расширил, обогатил поэтические возможности стиха,
что вызывалось стремлением поэтов передать необычность своего ми-
роощущения «одними звуками, одними образами, одними рифмами»
(Брюсов). Бесспорен вклад поэзии символизма в развитие русского
стихосложения. К. Бальмонт со свойственной ему манерой «удивить»
читателя все же имел основание написать:
Я — изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты — предтечи, Я впервые
открыл в этой речи уклоны, Перепевные, гневные,
нежные звоны.
Красота символистами рассматривалась как ключ к тайнам приро-
ды, идее добра и всего мироздания, дающий возможность проникнове-
ния в область запредельного, как знак инобытия, поддающийся рас-
шифровке в искусстве. Отсюда представление о художнике как о деми-
урге, творце и повелителе. Поэзии же отводилась роль религии, приоб-
щение к которой позволяет увидеть «незримыми очами» иррациональ-
ный мир, метафизически выступающий как «очевидная красота». К
концу десятых годов XX в. символизм внутренне исчерпал себя как
целостное течение, оставив глубокий след в различных сферах русской
культуры.
Конец XIX — начало XX в. является русским философским Ренес-
сансом, «золотым веком» русской философии. Существенно отметить,
что философская мысль серебряного века русской культуры, представ-
ляющая собой золотой самородок, сама явилась на свет как преемница
310
и продолжательница традиций русской классической литературы. По
мнению Р. А. Гальцевой,«... в русской культуре существует что-то вроде
литературно-философской эстафеты, и даже шире — эстафеты искусст-
ва и философии, из сферы художественного созерцания набранная
мощь тут передается в область философского осмысления и наоборот».
Именно так сложились отношения между русской классикой и фило-
софским возрождением конца века, которое представлено именами
Вл. Соловьева, В. Розанова, С. Булгакова, Н. Бердяева, Л. Шестова,
Г. Федотова, С. Франк и др.
Родившись в результате сшибки традиционной культуры с запад-
ным миром, когда, по известной формуле А. Герцена, «на призыв Петра
цивилизоваться Россия ответила явлением Пушкина», — русская лите-
ратура, вобравшая в себя и по-своему переплавившая плоды обмир-
щенной европейской цивилизации, вступила в свой классический «зо-
лотой век». Затем, в ответ на новое, нигилистическое веяние времени,
опираясь на духовную крепость «святой русской литературы»
(Т. Манн), восходит в конце века философия, которая подводит итоги
развития духа «золотого века» классики. Оказывается, что не русская
словесность «серебряного века» является главной наследницей класси-
ческой литературы — для этого она морально двусмысленна, подверже-
на дионисийским соблазнам (соблазнам чувственности). Преемницей
русской литературы оказывается именно философская мысль, она на-
следует духовные заветы «золотого века» классики и потому сама пере-
живает «золотой век».
В заключение следует отметить, что в предреволюционные годы
культурная, литературная, мыслящая Россия была совершенно готова
к войне и революции. В этот период смешалось все: апатия, уныние,
упадничество — и ожидание новых катастроф. Носители русской куль-
туры «серебряного века», критиковавшие буржуазную цивилизацию и
ратовавшие за демократическое развитие человечества (Н. Бердяев,
Вл. Соловьев и др.), жили в огромной стране словно на необитаемом
острове. Россия не знала грамоты — в среде интеллигенции сосредото-
чилась вся мировая культура: здесь цитировали наизусть греков, увле-
кались французскими символистами, считали скандинавскую литера-
туру своей, знали философию и богословие, поэзию и историю всего
мира. И в этом смысле русская интеллигенция была хранителем куль-
турного музея человечества, а Россия — Римом упадка, русская интел-
лигенция не жила, а созерцала все самое утонченное, что было в жизни,
она не боялась никаких слов, она была в области духа цинична и неце-
ломудренна, в жизни вяла и бездейственна. В известном смысле рус-
ская интеллигенция совершила революцию в умах людей до револю-
ции в обществе — так глубоко, беспощадно и гибельно перекапывалась
почва старой традиции, такие смелые проекты будущего были начерта-
311

Страницы