Современная русская литература. Попова И.М - 9 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТГТУ | Тамбов

Составители: 

Рубрика: 

В названии "Бессмертная любовь" звучит патетика. Ей соответствуют и некоторые имена, тоже вынесенные
в заглавие (например, "Кларисса"), или установка на обобщенный смысл ("Темная судьба", "Горе", "Слезы", "По-
эзия в жизни"). Однако в рассказах речь идет совсем не о бессмертной любви, а о любовных связях, приключени-
ях и похождениях персонажей.
Читатель в рассказах Петрушевской сталкивается с необходимостью отделять "я" повествователя от автор-
ского "я". Так, к примеру, в рассказе "Свой круг" жестокая позиция, заявленная от первого лица, явно не совпада-
ет с подходом писателя, но важна как ключ при интерпретации текста: "Я человек жесткий, жестокий... Я очень
умная. То, чего не понимаю, того не существует вообще". У Петрушевской соединяется в тексте бытовая деталь
и жизненный итог, указание точного времени и осмысление времени жизни: "Маришин отец выпил, безрезуль-
татно наговорил Бог знает чего и безрезультатно погиб под машиной тут же у порога дочернего дома на самой
улице Ступиной, в тихое вечернее время в полдесятого".
Соединение несоединимого – один из художественных принципов Петрушевской. В рассказе "Я люблю те-
бя" перечисляется то, что, с точки зрения героя, имеет отношение к настоящей жизни: "рестораны, гостиницы,
прогулки и покупки, симпозиумы и экскурсии". За счет таких соединений достигается емкость фразы, объяс-
няющей его отношение к жизни. К примеру, в финале рассказа "Мистика" объединены вера в "свою долю сча-
стья" и в "свою пластичность по Алексеевой". А необходимость веры и выдержки как бы подкрепляется ссылкой
на мнение других: "как говорили соседи по даче". Самой формой этой ссылки снимается глубина смысла.
Уход от неповторимости, единичности судьбы и характера обнаруживается в форме начала рассказа о нем
или о ней: "Одна девушка вдруг оказалась..." ("Черное пальто"); "Одна женщина ненавидела свою соседку"
("Месть").
Порой рассказ о событии, ставшем основой сюжета, отодвинут за счет внимания к восприятию, оценке этого
события. Так рассказ "Дитя" строится не как анализ преступления (молодая женщина заложила камнями своего
новорожденного ребенка недалеко от роддома). Не делается попытка объяснить психологическое состояние пре-
ступницы, чтобы оправдать или обвинить ее. Развитие сюжета определяется восприятием происходящего всеми,
кто оказался свидетелем: "И получалось..."; "Передавали также из уст в уста..."; "Весь родильный дом буквально
бушевал..."; "Видно было..."; "По поводу этих детей рассказывали..."; "Из всего этого следует...". Но за катего-
ричностью некоторых утверждений явно проскальзывает тень сомнения: "...Как будто боясь – и кого, малого
младенца, которому и нужно-то сорок граммов молока и больше ничего".
Такой принцип организации сюжета встречается достаточно часто. Какая-то история, случай с персонажем
преподносится в восприятии нескольких участников. Автор, рискуя утомить читателей повторами, возвращается
к одному и тому же несколько раз. К примеру, в рассказе "Н" (цикл "Бессмертная любовь") дается как бы схема
эволюции восприятия эпизода – с точки зрения: "Первый раз..."; "Во второй раз..."; "И видно было..."; "Другое
дело...". В чем же смысл такого хождения по кругу? Скорее всего не в поиске истины, а в выяснении того, как
естественные человеческие отношения заменяются отношениями ролевыми, эмоции – масками, вместо искрен-
них чувств – "как бы чувства": "Внешне это проявлялось выражением как бы скуки, рассеянности и равнодушия".
Для произведений Петрушевской характерны сложные конструкции предложений, отягощенные многими
придаточными: "И самый важный факт его биографии, что он взял долгими годами осады такую крепость, что
эта крепость рухнула к ногам своего победителя и теперь клубилась пылью у его ног, плакала и умоляла верить и
любить, и кричала, что любит его, – этот факт мог себя не оправдать" ("Поэзия в жизни").
Авторские характеристики героев включают пересказы общепринятых требований, лозунгов и цитат, по ко-
торым данный персонаж "выстраивает" свою линию поведения. Насмешка прячется в обстоятельности изложе-
ния и вкрапленных в него кратких образных сравнениях: "Честность и правдивость без ночевок были лозунгом
этой Милиной подруги, из-за чего она и сидела одна, как еловый пень, ждала настоящего в жизни и отмахивалась
от временного, находясь под сильным воздействием литературы, не давала ни одного поцелуя без любви, по сло-
вам еще одного автора".
Имитация интонаций разговорной речи в рассказе о герое создает эффект присутствия читателя при проис-
ходящем, его соучастие в процессе узнавания. Авторская ирония и насмешка как бы скрыта, не должна ощущать-
ся в сравнениях и сопоставлениях: "...и в этом виде была похожа на небесного ангела, на какое-то дивное белое
надгробие, увидим, чье". Накапливаются детали, уточняются особенности жестов, позы, улыбки персонажей.
Исследователи творчества Петрушевской справедливо отмечают, что ее интересует не быт обывателя, а его
сознание. Частные ситуации в рассказах становятся притчей, приобретают обобщенный смысл. Общее ощущение
тревоги за человека от писателя передается читателю.
Даже из кратких характеристик особенностей произведений современных писательниц видно разнообразие
сюжетов и типов героев, конфликтных ситуаций и путей их разрешения. Естественно, что чаще всего в основе
сюжетов – любовь. Любовь как смысл жизни – и трагедия отсутствия любви; любовь духовная, самоотверженная
– и любовь плотская; любовь вне зависимости от брака – и проблема семейных отношений. Бытовые неурядицы,
заботы, проблемы в произведениях Петрушевской, как и Улицкой, Палей, Горлановой интересны не сами по се-
бе, но они выявляют жизнестойкость героев, силу или слабость их характеров.

Страницы