ВУЗ:
Составители:
25
г. стал восприниматься в качестве святого (состоялось «обретение мощей»), а канонизация
1547 г. являлась лишь как бы подтверждением свершившегося факта.
Падение Константинополя само по себе создавало новую обстановку. Вместе с тем
столь неординарное событие наводило на размышления: почему это произошло и кто в этом
виноват? Появились посвященные крушению Византии повести, в ряду которых особое
место занимает «Повесть о взятии Царьграда турками» Нестора Искандера. Нестор оказался
очевидцем событий, поскольку в юности попал в плен к туркам и участвовал в различных
«ратных хождениях». Участвовал он и во взятии Константинополя турками. Автор, по его
собственным словам, уклоняясь под тем или иным предлогом от обязанностей, «писах в
каждый день творимая деяния». Факт сам по себе тоже примечательный: автор оценил
значение происходящего для грядущих поколений. И, как обычно, впоследствии повесть
будет многократно переписываться и переделываться. Здесь появится пророчество о
будущем торжестве над «измаилтянами» русского рода, который овладеет седьмохолмым
Царьградом.
В рамках повестей о падении Константинополя складывалась неоднозначно
воспринимаемая (в светском или только церковном варианте) концепция «Москва- Третий
Рим» (о ней также см. лекцию 3). Складывалась она в условиях мистического всплеска конца
XV в., связанного с ожиданием «конца света» в 7000 (1492г.). Естественны были поэтому
обращения к древнейшим пророчествам, в особенности к пророчествам библейского
Даниила, в отдельных христианских переложениях известных еще летописцам конца XI —
начала XII в. Первый перевод на славянский язык Библии на Руси был сделан новгородским
архиепископом Геннадием в 1499 г., может быть в связи с противостоянием «ереси
жидовствующих». Но греческие тексты, конечно, были, да и еретики привносили проблемы
ссылками на Ветхий Завет. Но сама по себе идея «сменяющихся царств» жила и вне Библии,
и углубление в нее не было обязательным при рассмотрении Москвы как преемника павших
царств. Другое дело, что оптимистическое восприятие будущего беспрепятственно могло
развиваться лишь после 1492 г., когда предсказание «конца света», по крайней мере, для
Москвы, не. сбылось. Тогда и началось активное создание (и явно разными авторами) теории
«Москва — Третий Рим». Наиболее известны послания игумена псковского монастыря
Филофея, относящиеся ко времени княжения Василия III, по и принадлежность ему этих
посланий также оспаривается. Практически же это означает, что сама теория получила
широкое распространение, и, с одной стороны, в ней пропагандировалась «чистота» русского
православия по сравнению с предшественниками, а с другой — как бы внушалась мысль, что
князю надо быть более внимательным к проблемам церкви. Иван III в этом отношении был
явно не слишком послушным. Он пользовался поддержкой бывшего архимандрита Чудова
монастыря, а затем новгородского архиепископа Геннадия в противостоянии с
митрополитом Геронтием. Но стяжательские устремления архиепископа заметно подорвали
этот союз: «государю» явно ближе были близкие к заветам строителей общежитийных
монастырей XIV в. «нестяжатели».
Горячие идеологические споры по самому широкому кругу вопросов в конце XV —
начале XVI в., при постоянном перемещении религиозных и политических проблем — тема в
основном конкретно-историческая и публицистическая. Но и в борьбе тех же нестяжателей и
иосифлян обязательно присутствовали исторические аргументы. Это касалось и прочтения
Нового Завета, и прав и обязанностей церкви, монастырского землевладения (отношения к
реформам митрополита Алексия), и собственно политического устройства государства. На
новом уровне споры эти оживут уже в середине XVI столетия.
Литература
Азбелев С.Н. Светская обработка Жития Александра Невского // Т. ОДРЛ. М.;Л., 1958. Т.
XIV.
Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944.
Астахов В.И. Курс лекций по русской историографии. Харьков, 1959. Ч. 1.
г. стал восприниматься в качестве святого (состоялось «обретение мощей»), а канонизация
1547 г. являлась лишь как бы подтверждением свершившегося факта.
Падение Константинополя само по себе создавало новую обстановку. Вместе с тем
столь неординарное событие наводило на размышления: почему это произошло и кто в этом
виноват? Появились посвященные крушению Византии повести, в ряду которых особое
место занимает «Повесть о взятии Царьграда турками» Нестора Искандера. Нестор оказался
очевидцем событий, поскольку в юности попал в плен к туркам и участвовал в различных
«ратных хождениях». Участвовал он и во взятии Константинополя турками. Автор, по его
собственным словам, уклоняясь под тем или иным предлогом от обязанностей, «писах в
каждый день творимая деяния». Факт сам по себе тоже примечательный: автор оценил
значение происходящего для грядущих поколений. И, как обычно, впоследствии повесть
будет многократно переписываться и переделываться. Здесь появится пророчество о
будущем торжестве над «измаилтянами» русского рода, который овладеет седьмохолмым
Царьградом.
В рамках повестей о падении Константинополя складывалась неоднозначно
воспринимаемая (в светском или только церковном варианте) концепция «Москва- Третий
Рим» (о ней также см. лекцию 3). Складывалась она в условиях мистического всплеска конца
XV в., связанного с ожиданием «конца света» в 7000 (1492г.). Естественны были поэтому
обращения к древнейшим пророчествам, в особенности к пророчествам библейского
Даниила, в отдельных христианских переложениях известных еще летописцам конца XI —
начала XII в. Первый перевод на славянский язык Библии на Руси был сделан новгородским
архиепископом Геннадием в 1499 г., может быть в связи с противостоянием «ереси
жидовствующих». Но греческие тексты, конечно, были, да и еретики привносили проблемы
ссылками на Ветхий Завет. Но сама по себе идея «сменяющихся царств» жила и вне Библии,
и углубление в нее не было обязательным при рассмотрении Москвы как преемника павших
царств. Другое дело, что оптимистическое восприятие будущего беспрепятственно могло
развиваться лишь после 1492 г., когда предсказание «конца света», по крайней мере, для
Москвы, не. сбылось. Тогда и началось активное создание (и явно разными авторами) теории
«Москва — Третий Рим». Наиболее известны послания игумена псковского монастыря
Филофея, относящиеся ко времени княжения Василия III, по и принадлежность ему этих
посланий также оспаривается. Практически же это означает, что сама теория получила
широкое распространение, и, с одной стороны, в ней пропагандировалась «чистота» русского
православия по сравнению с предшественниками, а с другой — как бы внушалась мысль, что
князю надо быть более внимательным к проблемам церкви. Иван III в этом отношении был
явно не слишком послушным. Он пользовался поддержкой бывшего архимандрита Чудова
монастыря, а затем новгородского архиепископа Геннадия в противостоянии с
митрополитом Геронтием. Но стяжательские устремления архиепископа заметно подорвали
этот союз: «государю» явно ближе были близкие к заветам строителей общежитийных
монастырей XIV в. «нестяжатели».
Горячие идеологические споры по самому широкому кругу вопросов в конце XV —
начале XVI в., при постоянном перемещении религиозных и политических проблем — тема в
основном конкретно-историческая и публицистическая. Но и в борьбе тех же нестяжателей и
иосифлян обязательно присутствовали исторические аргументы. Это касалось и прочтения
Нового Завета, и прав и обязанностей церкви, монастырского землевладения (отношения к
реформам митрополита Алексия), и собственно политического устройства государства. На
новом уровне споры эти оживут уже в середине XVI столетия.
Литература
Азбелев С.Н. Светская обработка Жития Александра Невского // Т. ОДРЛ. М.;Л., 1958. Т.
XIV.
Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944.
Астахов В.И. Курс лекций по русской историографии. Харьков, 1959. Ч. 1.
25
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 23
- 24
- 25
- 26
- 27
- …
- следующая ›
- последняя »
