Русская литература ХХ века после Октября: Динамика размежеваний и схождений. Типы творчества (1917-1932). Дарьялова Л.Н. - 74 стр.

UptoLike

Составители: 

72
Именно к такому выводу о создании новой религии и новой природы чело-
века склоняется автор «Шоколада», который позднее, в 1938 г., разделит судьбу
своего героя.
Однако существует глубочайшая разница между христианской моралью и
христианской религией и коммунистической верой. Главное отличие заключает-
ся в том, что Христос жертвует собой любя и во имя
любви к людям, а револю-
ция приносит свои жертвы во имя классовых интересов и классовой ненависти.
«Беспощадный террор! Кровавый ужас! Всем, кто забудется», — провозглашает
Токарев (с.83).
Революционная мораль основана на страхе и подчинении, поэтому она бли-
же к языческой трактовке жертвы, так как по сути речь идет о том, чтобы
умило-
стивить идею, носителем которой является партия. Новая вера оборачивалась не
чем иным, как неоязыческой системой мышления, а рацио, разумное слово, по-
ступало в услужение темным и мрачным инстинктам природы человека.
Такие произведения, как «Шоколад» Тарасова-Родионова, интересны тем,
что огрубляя и упрощая идеологические постулаты, невольно вскрывали их ан-
тичеловеческую
сущность.
Однако в «литературе факта» есть и другая позиция, которая позволяет уви-
деть среди «партийных летописцев» движение в сторону срединного поля куль-
туры. Таковы произведения Вл.Зазубрина, Дм.Фурманова и А.Аросева. Эти ху-
дожники стремятся в своих очерках и повестях преодолеть революционный ас-
кетизм и антигуманистическую направленность, характерную для
массовой про-
летарской литературы тех лет.
Владимир Яковлевич Зазубрин (Зубцов) (1895-1938) воевал в Сибири, рабо-
тал редактором газеты «Красный стрелок» политуправления 5-й Армии, после
гражданской войныответственный сотрудник журнала «Сибирские огни»,
один из ведущих организаторов литературно-политической жизни Западной Си-
бири. Первый роман «Два мира» (1921) вызвал благожелательную оценку
В.И.Ленина, но
затем после повестей «Щепка» (1923), так и не напечатанной в
те годы, и «Бледная правда» (1923), романов «Общежитие» (1923) и «Горы»
(1935) партийная критика осудила творчество В.Зазубрина, увидев в его книгах
сдачу идейных позиций. И критика была права, потому что писатель вступает в
полемику с общепринятыми взглядами.
В повести «Щепка» дается описание акций
Чека от приезда грузовиков с
арестованными до расстрела и вывоза трупов. В центре повествования фигура
председателя Чека Срубова, который в конце концов сходит с ума и тоже «спи-
сан в расход». Натуралистические подробности сцен расстрела, физиологиче-
ские детали имеют совершенно другую эстетическую направленность, чем, на-
пример, в прозе революционно-романтической.
Оголяется безобразный облик
насилия и смерти, писатель намеренно сгущает краски, подчеркнуто объективно
и натуралистично изображая фабрику смерти. А сами палачи лишены всякого
героического облика: их работаработа мясников на скотобойне. Так же изме-
няется и символический образ революции, кардинально отличаясь от возвышен-
но-обобщенных Красных Всадников, картин Огня и Пожара. Зазубрин
заставля-
ет своего героя увидеть не женщину с алым стягом во фригийской шапочке, а
    Именно к такому выводу о создании новой религии и новой природы чело-
века склоняется автор «Шоколада», который позднее, в 1938 г., разделит судьбу
своего героя.
    Однако существует глубочайшая разница между христианской моралью и
христианской религией и коммунистической верой. Главное отличие заключает-
ся в том, что Христос жертвует собой любя и во имя любви к людям, а револю-
ция приносит свои жертвы во имя классовых интересов и классовой ненависти.
«Беспощадный террор! Кровавый ужас! Всем, кто забудется», — провозглашает
Токарев (с.83).
    Революционная мораль основана на страхе и подчинении, поэтому она бли-
же к языческой трактовке жертвы, так как по сути речь идет о том, чтобы умило-
стивить идею, носителем которой является партия. Новая вера оборачивалась не
чем иным, как неоязыческой системой мышления, а рацио, разумное слово, по-
ступало в услужение темным и мрачным инстинктам природы человека.
    Такие произведения, как «Шоколад» Тарасова-Родионова, интересны тем,
что огрубляя и упрощая идеологические постулаты, невольно вскрывали их ан-
тичеловеческую сущность.
    Однако в «литературе факта» есть и другая позиция, которая позволяет уви-
деть среди «партийных летописцев» движение в сторону срединного поля куль-
туры. Таковы произведения Вл.Зазубрина, Дм.Фурманова и А.Аросева. Эти ху-
дожники стремятся в своих очерках и повестях преодолеть революционный ас-
кетизм и антигуманистическую направленность, характерную для массовой про-
летарской литературы тех лет.
    Владимир Яковлевич Зазубрин (Зубцов) (1895-1938) воевал в Сибири, рабо-
тал редактором газеты «Красный стрелок» политуправления 5-й Армии, после
гражданской войны — ответственный сотрудник журнала «Сибирские огни»,
один из ведущих организаторов литературно-политической жизни Западной Си-
бири. Первый роман «Два мира» (1921) вызвал благожелательную оценку
В.И.Ленина, но затем после повестей «Щепка» (1923), так и не напечатанной в
те годы, и «Бледная правда» (1923), романов «Общежитие» (1923) и «Горы»
(1935) партийная критика осудила творчество В.Зазубрина, увидев в его книгах
сдачу идейных позиций. И критика была права, потому что писатель вступает в
полемику с общепринятыми взглядами.
    В повести «Щепка» дается описание акций Чека от приезда грузовиков с
арестованными до расстрела и вывоза трупов. В центре повествования фигура
председателя Чека Срубова, который в конце концов сходит с ума и тоже «спи-
сан в расход». Натуралистические подробности сцен расстрела, физиологиче-
ские детали имеют совершенно другую эстетическую направленность, чем, на-
пример, в прозе революционно-романтической. Оголяется безобразный облик
насилия и смерти, писатель намеренно сгущает краски, подчеркнуто объективно
и натуралистично изображая фабрику смерти. А сами палачи лишены всякого
героического облика: их работа — работа мясников на скотобойне. Так же изме-
няется и символический образ революции, кардинально отличаясь от возвышен-
но-обобщенных Красных Всадников, картин Огня и Пожара. Зазубрин заставля-
ет своего героя увидеть не женщину с алым стягом во фригийской шапочке, а
72