Экологическая этика. Ильиных И.А. - 407 стр.

христианского догмата о трансцендентности человека по отношению к природе
и о его полноправном господстве над ней. Мы увидели и то, как около столетия
назад наука и техника, будучи прежде совершенно независимыми видами
деятельности, соединились, чтобы дать человеку силы, вышедшие теперь из-
под его контроля, если судить по множеству негативных экологических
последствий. Если так, то христианство несет на себе огромное бремя
исторической вины.
      Лично я сомневаюсь, что можно избежать ужасного экологического
ответного удара, если просто применить решению наших проблем больше
науки и техники. Последние выросли из христианского отношения человек; к
природе, и это признают почти все – не только христиане и нехристиане, но
также и те, кто неразумно считав себя постхристианами. Вопреки Копернику
для нас весь космос все еще вращается вокруг нашего маленькогс земного
мира. Вопреки Дарвину мы в глубине сердца вовсе не считаем себя частью
природных процессов. Мы возвысились над природой, высокомерны по
отношению к ней, хотим ее использовать для удовлетворения своих самых
низких прихотей. Недавно избранный губернатор Калифорнии, будучи как и я
церковным человеком, хотя и менее обеспокоенным всеми этими проблемами,
высказался в пользу христианской традиции, когда заявил (как утверждают),
что “если Вы увидели хоть одно красное дерево, то Вы увидели их все”. Для
христианина дерево – это не более чем природный факт. Самое представление о
священной роще чуждо христианству и всему этосу Запада. Около двух
тысячелетий христианские миссионеры вырубали священные рощи, где
практиковалось идолопоклонство, так как считали, что эти рощи населены
демонами.
      То, что мы делаем с окружением, зависит от нашего понимания
взаимоотношений человека с природой. Если ввести в дело больше науки и
больше техники, это не выведет нас из нынешнего экологического кризиса до
тел пор, пока мы не найдем новую религию или не переосмыслим старую.
Самые далеко идущие революционеры нашего времени – битники –
свидетельствуют о своем глубоком духовном родстве с дзэн-буддизмом, в
котором отношение человека с природой предстает почти во всем
противоположным христианскому пониманию. Дзэн, однако, глубоко
обусловлен историей Азии, как и Христианство – историческим опытом Запада,
и я сомневаюсь, что Дзэн обретет среди нас свою вторую родину.
      Скорее всего мы должны теперь по-настоящему оценить роль
величайшего радикала в христианской истории после Христа – св. Франциска
Ассизского. Первым его чудом является тот факт, что он не кончил костром,
как это случилось со многими из его последователей левого крыла. Он был
столь явным еретиком, что настоятель францисканского ордена св. Бонавентура
– сам великий и вдумчивый христианин – пошел на то, чтобы начать подавлять
ряд ранних установок францисканства. Чтобы понять Франциска, нужно
увидеть его веру в добродетель смирения – не просто личного смирения
отдельного человека, а человечества как вида. Франциск попытался свести
человека с трона его монархического господства над тварыо и установить

                                                                        407