Основы научных исследований (зарубежная история). Калимонов И.К. - 240 стр.

UptoLike

Составители: 

Рубрика: 

240
современного мира эти оси конкретизируются в индустриальном капитализме,
бюрократизированном государстве, рациональной науке и культуре.
Вплоть до второй половины 70-х гг. XX в. программа, ориентированная
на исследование повседневности, была способна заинтересовать немногих.
Наиболее чуткими в этом вопросе оказались историки, осознавшие
недостаточность надысторических законов для объяснения поступков
отдельных людей и эффективно использующие знания традиционных
норм,
стереотипов поведения, господствующих в ту или иную эпоху
1
.
Категорию повседневности можно охарактеризовать как соотношение
индивидуальности и социальной реальности, её основные атрибутивные
свойства выражаются в следующем: субъективные переживания чётко
противопоставляются объективным процессам и структурам, индивидуальные
действиятипичным практическим действиям, однократные эпохальные
событиядлительным ритмам, подвижные формы рациональности
идеальным конструкциям
2
.
В отношении повседневности на первый план выходит проблема
детерминации личности внешними факторами. На проблеме
повседневности можно видеть, как индивид оказывается перед
необходимостью буквально каждый день принимать то или иное решение,
делать свой выбор. Естественно, люди воспринимают правила, общественные
установки, традиции и институты как данность, которая предшествовала
человеку. Каждый человек более
или менее следует общественному этикету,
соблюдает многочисленные нравственные установки, политические нормы.
Однако не только политическими решениями, институциональным
взаимодействием держится мир, но и тем, как ведёт себя человек в
повседневной жизни. Ведь многообразие ситуаций, сказывающихся в
повседневной жизни, необычайно велико. С другой стороны, относительная
свобода индивидуальных решений здесь, как правило, шире, чем
в любой иной
сфере. Поэтому повседневность представляет очень удобное поле исследований
для изучения взаимоотношений между общепринятыми стереотипами и
индивидуальными интенциями. Германские историки изучали, например,
разнообразие стратегии поведения заключенных в нацистских концлагерях, где
практиковался делёж рационами горячего супа, что укрепляло совместное
желание выжить
3
.
Через призму повседневности ученые попытались раскрыть феномен
тоталитаризма. Несмотря на наличие огромного количества исследований в
этой области, до сих пор не выяснено главноесоциальная поддержка
режимов. Историки повседневности считают, что тоталитарный гитлеровский
режим опирался не только на террор и пропаганду, но и на значительный
1
Марков Б. Философская антропология. СПб., 1997. С. 232.
2 Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигель рациональности / Социологос. М., 1991. с.
39.
3 Постижение истории: онтологический и гносеологический подходы: Учеб. пособие для студентов
магистратуры, аспирантов, слушателей системы повышения квалификации высших учебных заведений / Я. С.
Яскевич В. Н. Сидорцов, А. Н. Нечухрин и др.; Под ред. В
. Н. Сидорцова, О. А. Яновского, Я. С. Яскевич. –
Мн., 2002. С. 170 – 171.
современного мира эти оси конкретизируются в индустриальном капитализме,
бюрократизированном государстве, рациональной науке и культуре.
     Вплоть до второй половины 70-х гг. XX в. программа, ориентированная
на исследование повседневности, была способна заинтересовать немногих.
Наиболее чуткими в этом вопросе оказались историки, осознавшие
недостаточность надысторических законов для объяснения поступков
отдельных людей и эффективно использующие знания традиционных норм,
стереотипов поведения, господствующих в ту или иную эпоху1.
     Категорию повседневности можно охарактеризовать как соотношение
индивидуальности и социальной реальности, её основные атрибутивные
свойства выражаются в следующем: субъективные переживания чётко
противопоставляются объективным процессам и структурам, индивидуальные
действия – типичным практическим действиям, однократные эпохальные
события – длительным ритмам, подвижные формы рациональности –
идеальным конструкциям 2.
     В отношении повседневности на первый план выходит проблема
детерминации      личности     внешними      факторами.     На    проблеме
повседневности    можно     видеть,  как    индивид   оказывается    перед
необходимостью буквально каждый день принимать то или иное решение,
делать свой выбор. Естественно, люди воспринимают правила, общественные
установки, традиции и институты как данность, которая предшествовала
человеку. Каждый человек более или менее следует общественному этикету,
соблюдает многочисленные нравственные установки, политические нормы.
     Однако не только политическими решениями, институциональным
взаимодействием держится мир, но и тем, как ведёт себя человек в
повседневной жизни. Ведь многообразие ситуаций, сказывающихся в
повседневной жизни, необычайно велико. С другой стороны, относительная
свобода индивидуальных решений здесь, как правило, шире, чем в любой иной
сфере. Поэтому повседневность представляет очень удобное поле исследований
для изучения взаимоотношений между общепринятыми стереотипами и
индивидуальными интенциями. Германские историки изучали, например,
разнообразие стратегии поведения заключенных в нацистских концлагерях, где
практиковался делёж рационами горячего супа, что укрепляло совместное
желание выжить 3.
     Через призму повседневности ученые попытались раскрыть феномен
тоталитаризма. Несмотря на наличие огромного количества исследований в
этой области, до сих пор не выяснено главное – социальная поддержка
режимов. Историки повседневности считают, что тоталитарный гитлеровский
режим опирался не только на террор и пропаганду, но и на значительный
       1
         Марков Б. Философская антропология. СПб., 1997. С. 232.
       2 Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигель рациональности / Социологос. М., 1991. с.
39.
       3 Постижение истории: онтологический и гносеологический подходы: Учеб. пособие для студентов
магистратуры, аспирантов, слушателей системы повышения квалификации высших учебных заведений / Я. С.
Яскевич В. Н. Сидорцов, А. Н. Нечухрин и др.; Под ред. В. Н. Сидорцова, О. А. Яновского, Я. С. Яскевич. –
Мн., 2002. С. 170 – 171.

                                                                                                     240