Составители:
Рубрика:
иначе говоря, открытое сопротивление. Вряд ли можно надеяться, что подобный маневр
пройдет безнаказанно.
Вернемся к воспоминаниям Гастева. Итак, в результате неудачного «эксперимента»
рабочие «Айваза» оскандалились. Важно знать почему. «Появились выскочки, которые
срывали этот замедленный тон, а, с другой стороны, были люди с определенной рабочей
инерцией, которая не могла выдержать замедленный темп
работы. Мы тогда повысили норму
и решили сдавать по 50 штук. Но дальнейшая практика нас убедила, что нужно было сдавать
по 60 штук» [12, с. 13]. Таким образом, Гастев и его товарищи вынуждены были повысить
минимум РСП и приблизиться к той величине, о которой писали Тейлор и Мэйо, а именно
75%. Рабочие методом проб и
ошибок нашли правильный вариант.
Обратим внимание вот на какую деталь. В группе недовольных были как рекордсмены,
превышавшие нео-фициальную норму в 25 деталей, так и отстающие, не способные
выполнить столь низкое задание. Казалось бы, рабочая солидарность должна вынудить
опустить планку еще ниже и поддержать отстающих. Однако произошло все наоборот.
Неофициальную норму
резко (в 2 раза) подняли и за бортом осталось еще больше
«инертных» ра-ботников. Спрашивается, почему заговорщики пошли навстречу
администрации, а не своим товарищам?
С одной стороны, низкие нормы рабочим нужны как воздух. Они, по словам Гастева,
гарантируют их от физи-ческого истощения (12, с. 14]. Надрываясь на работе, многие не
успевали
восстанавливать силы дома. С другой — низкие нормы им были невыгодны, ибо
при сдельной оплате это означало серьезное сокращение заработка.
Были и другие причины. Приблизительно с 1910г. на частных заводах Семенова,
Барановского, «Айваз», «Вулкан» и одном казенном (Орудийном) начинает применяться
новая форма организации труда. Речь идет о тейлоризме. И первое, с
чего начали его
внедрять, был хронометраж — точный учет времени и движений, зат-рачиваемых на каждую
операцию. Пользуясь подобным нововведением, администрация легко могла раскусить
происки рабочих. Однако искусство настоящего рестрикционизма в том и заключается, что
его невозможно разоблачить никакими техническими ухищрениями. Если разоблачение
происходит, то говорить о рестрик-ционизме как модели экономического
поведения рабочих,
которая практикуется изо дня в день и передается из поколения в поколение, нельзя.
Рестрикционизм — особая форма коллективного поведения. Групповое давление — только
часть этого сложного искусства классовой защиты своих интересов. Поэтому ставить знак
равенства между рестрикционизмом, с одной стороны, и групповым либо коллективным
давлением — с другой, неправильно. С помощью
группового давления ограничивались
формы поведения, но его содержание состояло в другом —добровольном осознании всеми
участниками группового сговора того, что они, как наемные работники, стоят по одну
сторону баррикад, а предприниматели в качестве собственников — по другую, и между ними
не может быть достигнут классовый мир.
Рестрикционизм заключался не в том, что
рабочий что-то скрывал, халтурил или
маскировал. Высшее искусство рестрикционизма состоит в том, что человек не отказывается
выполнять задание, не бегает от мастера, не прячет что-то под верстаком. Рабочий
настолько ловко и искусно чуть-чуть не дотягивает до нормы, что у администрации даже не
закрадываются подозрения, будто он сознательно
лодырничает. Только опытные мастера,
проработавшие многие годы бок о бок с рабочими, способны были заподозрить неладное.
Постороннему человеку такое и в голову не могло прийти. Дело в том, что уровень
интенсивности труда американских и английских рабочих и до, и после революции намного
превышал российский. Поэтому некоторое замедление темпа труда проходило почти
незаметно.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 68
- 69
- 70
- 71
- 72
- …
- следующая ›
- последняя »
