Основы теории литературы - 29 стр.

      Он боялся, что Фрося сейчас уйдет в свою комнату, а ему хотелось, чтобы она по-
была с ним и поговорила, и старый человек искал повода задержать около себя Фросю.

      – Что ж ты сегодня себе губки во рту не помазала? – спросил он. –Иль помада вся
вышла? Так я сейчас куплю, сбегаю в аптеку...
      У Фроси показались слезы в ее серых глазах, и она ушла к себе в комнату. Отец ос-
тался один; он начал прибирать кухню и возиться по хозяйству, потом сел на корточки,
открыл дверку духового шкапа, спрятал туда голову и там заплакал над сковородкой с ма-
каронами.
      В дверь постучали. Фрося не вышла открывать. Старик вынул голову из духовки,
все тряпки висели грязные, он вытер лицо о веник и пошел отворять дверь.
      Пришел вызывальщик из депо.
         – Расписывайся, Нефед Степанович: сегодня тебе в восемь часов явиться – по-
  едешь сопровождать холодный паровоз в капитальный ремонт. Прицепят к триста деся-
  тому сборному, харчей возьми и одежду, ране недели не обернешься...
       Нефед Степанович расписался в книге, вызывалыпик уше.. Старик открыл свой
железный сундучок; там уже лежал еще вчерашний хлеб, лук и кусок сахару. Механик
добавил туда осьмушку пшена, два яблока, подумал и запер дорожный сундучок на гро-
мадный висячий замок.
       Затем он осторожно постучал в дверь комнаты Фроси.
       – Дочка!.. Закрой за мной, я в рейс поехал – недели на две. Дали паровоз серии
“Ща”: он холодный, но ничего.
       Фрося вышла не сразу, когда отец уже ушел, и закрыла дверь квартиры.
      “Играй! Отчего ты не играешь?” — шептала Фрося вверх, где жил мальчик с губ-
ной гармоникой. Но он отправился, наверно, гулять – стояло лето, шел долгий день, ветер
успокаивался на вечер среди сонных, блаженных сосен. Музыкант был еще мал, он еще не
выбрал изо: всего мира что-нибудь единственное для вечной любви, его сердце билось
пустым и свободным, ничего не похищая для одного себя из добра жизни.
      Фрося открыла окно, легла на большую постель и задремала. Слышно было, как
слабо поскрипывали стволы сосен от верхнего течения воздуха и трещал один дальний
кузнечик, не дождавшись времени тьмы.
       Фрося пробудилась; еще светло на свете, надо было вставать жить. Она засмотре-
лась на небо, полное греющего тепла, покрытое живыми следами исчезающего солнца,
словно там находилось счастье, которое было сделано природой изо всех своих чистых
сил, чтобы счастье от нее , снаружи проникло внутрь человека.