История мировой литературы. Лучанова М.Ф. - 64 стр.

    Игра свободных ассоциаций, возникающих у героев при восприятии пестрого
мира, оказывается в целом соотнесенной с мифом логической темой возвращения
странника (Одиссея), существующей независимо от сознания, но тем не менее
как бы изначально заложенной в него. Здесь Джойс максимально приближается к
психоаналитическим теориям «комплекса» у Фрейда и «архетипа» у Юнга. Так,
например, одним из важнейших мотивов «Улисса» является мотив сына и отца,
вызывающий длинный ряд ассоциаций. Это Икар и Дедал, Телемах и Одиссей,
бог-сын и бог-отец, блудный сын, Гамлет и его отец и т. Д. Отправная точка всего
ряда – взаимоотношения мятежного интеллигента Стивена Дедалуса и
заурядного буржуа Леопольда Блума, вначале незнакомых, по потом обретающих
друг друга в сутолоке большого города, когда Блум оказывается как бы
духовным отцом Стивена.
    Тем не менее при всем интересе Джойса к психоанализу Фрейда и
«глубинной психологии» Юнга вряд ли правильным было бы утверждение, что
писатель лишь применяет их идеи на литературном материале. Скорее мы имеем
дело не с заимствованием, а с параллельной разработкой идей, рожденных одним
временем, одной атмосферой духовных исканий и потому оказавшихся столь
близкими.
    Основой мифологического равенства ассоциативной метафоры и
действительности Джойс делает не положение Юнга, а теорию вечного
круговорота жизни и истории, изложенную в «Основаниях новой науки об общей
природе наций» (1725) Джанбаттисты Вико. Поскольку мифических и
исторических героев Вико рассматривает как наиболее полное воплощение духа
своего времени и народа, то со сменой повторяющихся исторических циклов
повторяются и типы этих героев, принимая разное конкретное обличье. Нестор
героической эпохи становится учителем эпохи человеческой, а волшебница
Кирка, превращающая людей в животных, оказывается содержательницей
борделя. Одно и то же содержание истории переливается в разные формы. Мотив
метампсихозы становится одним из ведущих в системе лейтмотивов «Улисса»,
само слово возникает уже в начале книги при описании утра Блума.
    Попытку осуществить идею Вико о написании идеальной вневременной
истории, в которой отразились бы истории всех времен и народов, Джойс
предпринимает в «Поминках по Финнегану», труде, занявшем семнадцать лет его
жизни, с 1922 по 1939 год. Такую приверженность принципу цикличности можно
объяснить и отчаянием, которое внушала Джойсу современность (хаос, царящий,
по Вико, в конце цикла), и надеждой на обновление.
    На сей раз объектом внимания становится не движение дня, а течение сна.
Тем самым сузились реальные и расширились воображаемые рамки
повествования, ибо оно передает смену картин спящего сознания. Все здесь
непоследовательно, многозначно и мифично.
    Отношение ко сну как к стихии, рождающей мифологию, весьма характерно
для тех, кто в наше время обращается к мифологизированию: реальность
содержания сна представляется такой же достоверной для спящего, не
различающего сна и яви сознания, как реальность фантастического мифа для
сознания первобытного, также не умеющего дифференцировать реальное и
                                      64