История мировой литературы. Лучанова М.Ф. - 71 стр.

    «Уот» (роман, законченный в 1945 году, опубликованный в 1953) – следующий
шаг на пути отказа от реальности. В центре романа – обреченная на неудачу
попытка героя рациональным образом постичь иррациональное. Иронически
обыгрываемой философской подкладкой становится здесь логический позитивизм,
утверждающий, что для человека пределы мира ограничены пределами его языка.
Уот, проведя некоторое время в качестве слуги в доме мистера Нота, так и остался в
полном неведении относительно своего хозяина и его дома, подобно тому как герой
Кафки так и не смог проникнуть в Замок.
    Собственно, само искусство для Беккета – невыполнимая попытка средствами
разума проникнуть в область иррационального, а предмет его исследования, тоже
самим автором обреченного на неудачу, – иррациональная чистая сущность
человеческого существования, которому, как считает Беккет, нельзя найти
рационального оправдания, так как сущность эта, по логике, является Ничем.
    Но как бы опровержением этому является фигура фантастического героя-
повествователя последних романов, физически деградировавшего изгоя, который
как бы одновременно существует и не существует, ибо все упоминавшиеся в
трилогии его ипостаси: Моллой, Моран, Малон, Макманн, Махуд и другие –
оказываются лишь плодом фантазии этого чисто картезианского страдающего
сознания, которое в финале трилогии, в романе «Невызываемый», выступает как
нечто не имеющее определенного телесного оформления: то это какое-то
яйцеобразное тело, то голова, торчащая из урны (символ бытия между
рождением и смертью).
    Герой этот неуклонно деградирует: он теряет свой велосипед17, ему
отказывают ноги, под конец ему приходится ползти («Моллой»), он лежит и
умирает («Малон умирает»), голос его продолжает звучать в темноте и за гранью
смерти («Неназываемый»). Больные и калеки в романах Беккета обязаны своим
плачевным состоянием не какому-то мифическому «антигуманизму» автора, а
метафорически воплощенному утверждению Декарта о делимости тела и
неделимости сознания. Тело распадается, а поток слов, которые служат для
доказательства тождественности личности самой себе, не иссякает. Личность
становится чем-то вроде иррациональной десятичной дроби, стремящейся к
недостижимому пределу. Пределом этим является Ничто, но он недостижим,
подобно пределу бесконечной математической функции. Остается вечное
ожидание, заполненное словами, когда существует уже только один голос,
повествующий о «муке быть».
    Если, с одной стороны, в мире Беккета господствует неодолимое тяготение к
полной неподвижности, небытию и молчанию (на языке науки это называется
энтропией), то, с другой, – все-таки существует нечто (в романе «Моллой» мы
встречаем пародирующий Канта термин «гипотетический императив»)
заставляющее продолжать существовать, несмотря на постоянное приближение к
полному исчезновению. Таким «гипотетическим императивом» оказывается так и
не приходящий Годо, который заставляет двух бродяг, Владимира и Эстрагона,

17
  Велосипед — один из частых мотивов у Беккета. Велосипед — машина (и, по Декарту, тело — машина),
подчиняющаяся непосредственно разуму, человек на велосипеде — это «картезианский кентавр», как пишет
один из исследователей Беккета, символ совершенства.
                                                 71