Анализ и интерпретация лирического цикла: "Мефистофель" К.К. Случевского. Мирошникова О.В. - 37 стр.

2.5. Хронотоп и жанр                                              73    74              Часть 2-я. «Мефистофель» К.К. Случевского: аспекты анализа

рой половины ХIХ века. В этом плане требует уточнения вывод Л.Е. Ля-    В нем автор объективирует собственную позицию отграничения от со-
пиной: «Образы астрального мира становятся лейтмотивными для всего      временности как «обезбоженного» мира зла. Но полемическая интен-
цикла; они дополняются далее образами-абстракциями, связанными с        ция, как мы видели, имеет двойную адресацию: на «пустельгу» совре-
бытием человека: рождения и смерти, судьбы, лжи, добра и зла»3. Од-     менности и на литературный канон, на штампы искусства.
нако, астральный аспект акцентирован лишь в первом и седьмом стихо-             Рассмотрим принцип соответствия хронотопа – жанру. В аспекте
творениях, между которыми разительное отличие. Если в первом – три-     художественного единства цикл может быть характеризован как поли-
умф (по крайней мере, в самосознании персонажа), то в седьмом – по-     жанровая структура. В цикле совмещаются черты сатирического, гроте-
ражение (которого не хочет осознавать хозяин-дьявол). В начале сю-      скно-фантастического произведения с особенностями пародийной вариа-
жетного развития планы героя масштабны, величественны, космичны;        ции очерка нравов, «картинок с натуры». Вместе с тем мотивная струк-
на переломе его, в кульминационный момент, они обытовляются, пре-       тура развертывается и в социально-философском аспекте. Актуальность
вращаются в хлам. Интонационный рисунок, лексика, ритм – все кон-       проблематики, авторское стремление осмыслить главнейшие противо-
трастно в этой паре стихотворений, что объяснимо с точки зрения сме-    речия современности совмещены с постановкой вечных вопросов.
ны субъектных позиций – персонажной на авторскую.                               Хронотоп цикла отличается рядом особенностей «путевой» лите-
       Торжественные пассажи характерны для первого: «Я кометой го-     ратуры. Персонаж передвигается «в пространствах», то космических, то
рю, я звездою лечу…», «Я велик и силен…», «Будет день, я своею улыб-    земных. Активен и временной аспект: Мефистофель осмысляет совре-
кой сожгу Всех систем пузыри, всех миров пустельгу…», «И, могу ут-      менность в различных проявлениях, соотнося ее и с мифологической
верждать, торжествую!». «Считалочную» скороговорку представляет         ретроспективой (его интересуют «печали веков»), и со всей историей
речевой план второго: «Есть за гранью мирозданья Заколоченные зда-      мировой цивилизации. Казалось бы, ему подвластны пространство и вре-
нья…», «Там же тлеют ворохами С перебитыми венцами Закатившиеся         мя, «везде», «всегда» и «всё». Он смеет утверждать, что нынче «у всех
звезды…», «От проектов и моделей Веет сырость разложенья В этот вы-     на глазах, из своей головы, Мефистофелем мир создается». Ему свойст-
кидыш творенья!». Как видим, масштаб космоса, вечности, пафос тор-      вен пафос инвективы: «Будет день, я своею улыбкой сожгу Всех систем
жества резко сменяется парадоксальной локальностью музея-свалки, хра-   пузыри, всех миров пустельгу…»
нящей «громады Всяких планов и моделей, Неисполненных проектов,                 Однако в авторском восприятии, перенаправляемом читателю,
Смет, балансов и проспектов, не добравшихся до целей!» (БП. С. 139–     путешествие Мефистофеля оказывается фиктивным. Ему не дано на-
140). И здесь, «за гранью мирозданья», где собраны его костюмы-личи-    стоящего владения конкретным пространством, сопряженным с истори-
ны, «будто содранные шкуры с демонической натуры», лишенный твор-       ческим временем: он не движется, а «проступает» то в одном месте и
ческой силы Мефистофель ожидает вдохновенья. Астральной мерой           времени, то в другом. Ему действительно дана власть над миром, но или
теперь измеряется его ничтожество.                                      в масштабе локального просцениума кукольного театра, или в храни-
       Художественная природа изображенного в цикле мира, как было      лище собственного музея, или в вертепе. Эти места лишь остатки, ос-
замечено выше, двуедина: персонаж и поле его передвижения одновре-      колки разбитого зеркала когда-то живого божьего мира, в котором не
менно конкретно-историчны и литературно-условны. Мефистофель есть       было зла, преступления и лжи. В целом, как говорит сам Мефистофель,
герой (в его самооценке – «первейшая скрипка», властелин мира) и ан-    это – «злой сон», который «видит мир наяву». Таким образом, путеше-
тигерой (в авторском ироническом изображении – «шарманщик», мера        ствие персонажа – мнимое – происходит в сновидном пространстве ме-
дробности и безбожности). Хронотоп обладает тем же двойным измере-      ханистического, «шарманочного», «картонажного» мира. Реальное пу-
нием, т. е. натуралистической мерой детализации и культурной много-     тешествие замещается злой «грёзой» и «наважденьем», навеянными ме-
слойностью. Пространственно-временной дискурс антимира организо-        ханической музыкой, а свойство жанра путешествия – перемещение во
ван центральным положением героя-цитаты.                                времени и пространстве – оборачивается своей противоположностью,
       Мефистофель выступает в роли «типичного представителя», де-      т. е. суетой актерского переодевания, сменой личин.
лового и прагматичного героя механистического, промышленного века.