Главы учебника по управленческой экономике. Пиковский А.А. - 8 стр.

собственности и нулевых трансакционных издержках, под которыми понимаются затраты, связанные с
поиском информации, ведением переговоров, оформлением контрактов, их юридической защитой и т.п.
        Пример [5].
        Допустим, что по соседству расположены земледельческая ферма и скотоводческое ранчо, причем
скот хозяина ранчо регулярно заходит на поля фермера. Если хозяин ранчо не несет по закону
ответственности за производимую его стадом потраву, то, решая вопрос о поголовье скота, он не будет
принимать во внимание причиняемый им ущерб (т.е. он не будет нести полные «социальные издержки
выращивания скота»). Но если государство потребует от хозяина ранчо уплаты налога, равного по величине
нанесенным убыткам, то тогда у него появится стимул полностью учесть последствия своих действий; в
этом случае внешние эффекты превратятся для него во внутренние (интериоризируются).
         Однако в теореме Коуза ситуация оценивается иначе: если закон разрешает фермеру и хозяину
ранчо добровольно вступать в соглашение по поводу потраты, то тогда не имеет никакого значения, несет
хозяин ранчо ответственность за причиняемый им ущерб или нет. Допустим, фермер получает на своих
полях 10 ц зерна, а стадо хозяина ранчо насчитывает 10 коров. Выращивание еще одной коровы обойдется
ему в 50 долларов, а ее рыночная цена при продаже составит 100 долларов. Предельные убытки фермера от
увеличения стада на одну голову будут равны 1 ц зерна, или в стоимостном выражении – 80 долларов (20
долларов прямых затрат плюс 60 долларов недополученной прибыли). Случай явно экстернальный:
социальные издержки равны 130 долларов (50 + 80), а социальная выгода от выращивания дополнительной
коровы – 100 долларов. Ясно, что такое распределение ресурсов неэффективно. Но если хозяин ранчо
должен возместить фермеру причиненный ущерб, то тогда, взвесив свою частную выгоду и свои частные
издержки (стоимость выращивания плюс компенсация), он откажется от решения об увеличении поголовья
стада на одну единицу. Частное соотношение издержки/выгоды совпадает с социальным, распределение
ресурсов окажется эффективным (Парето-оптимальным). Однако, как показал Р. Коуз, ситуация будет
совершенно симметричной и в том случае, если хозяин ранчо не несет никакой ответственности за потраву.
Просто фермер предложит тогда хозяину ранчо «выкуп» за отказ от решения о выращивании еще одной
коровы. Размер выкупа будет колебаться от 50 долларов (прибыль хозяина ранчо от выращивания
одиннадцатой коровы) до 60 долларов (прибыль фермера от продажи десятого центнера зерна). Отказ от
такой сделки противоречил бы стремлению экономических агентов к максимизации своего благосостояния.
Исход оказывается тем же самым независимо от того, есть ли у фермера право собственности на взыскание
убытков с хозяина ранчо или у хозяина ранчо есть право на беспрепятственный выпас скота на полях
фермера. Действительно, структура производства в обоих вариантах остается одинаковой: 10 ц зерна и 10
голов скота. Ресурсы распределяются по сферам, где они дают максимальную отдачу. В первом случае
фермер имеет право вето на использование хозяином ранчо его полей, во втором – хозяин ранчо имеет право
свободного пользования полями фермера. Тем не менее права собственности все равно переходят к той
стороне, для которой они представляют наибольшую ценность. Когда существует законная возможность
заключить сделку, все экстерналии будут интериоризированы независимо от того, как распределены права
между ее участниками. Если бы все права были ясно определены и предписаны, если бы трансакционные
издержки были равны нулю и если бы люди соглашались твердо придерживаться результатов
добровольного обмена, не было бы никаких экстерналий. «Провалов рынка» в подобном случае не
происходит. Добровольные переговоры о сделке способны устранить все расхождения между частным и
социальным соотношениями издержки/выгоды. Таким образом, у государства не оказывается никаких
оснований для вмешательства с целью корректировки рыночного процесса. Оно должно только четко
специфицировать и защищать права собственности участников сделки. Из теоремы Коуза следует несколько
важных выводов.
         1). Внешние эффекты носят не односторонний, а двусторонний характер. Фабричный дым наносит
ущерб близлежащим фермам. Но запрет на загрязнение воздуха, которого добиваются фермеры, обернется
уже ущербом для владельца фабрики: социальные издержки являются обоюдными. Когда А причиняет
ущерб В, то вопрос стоит не просто в том, как мы должны ограничить А. Устранение вреда для В нанесло
бы вред А. Поэтому правильная постановка вопроса будет иной: следует ли разрешить А наносить ущерб В
или же следует разрешить В причинять вред А? Задача в том, чтобы избежать более серьезного ущерба.
Таким образом, юридическую постановку вопроса о причинности (кем совершено действие?) нельзя путать
с экономической постановкой вопроса об эффективности (какое распределение ответственности
минимизирует издержки с точки зрения общества?).
         2). Теорема Коуза раскрывала экономический смысл прав собственности. Четкая их спецификация
до такой степени, что все результаты деятельности каждого агента касались бы его и только его, превращала
бы любые внешние эффекты во внутренние. Главная функция прав собственности – давать стимулы для
большей интериоризации экстерналий. В конечном счете источником экстерналий служат размытые или не
установленные права собственности. Не случайно основным полем конфликтов в связи с внешними
эффектами становятся ресурсы, которые из категории неограниченных перемещаются в категорию редких
(вода, воздух) и на которые поэтому никаких прав собственности до того в принципе не существовало. Без
первоначального разграничения прав не может быть никаких сделок по их передаче или рекомбинированию.
Ясного решения о наделении правами собственности бывает достаточно, чтобы внешние эффекты исчезли

                                                                                                       8