История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 112 стр.

«смелость, свободная голова, широкий размах…» Доктор Хрущев говорит: «Я считал себя идейным,
гуманным человеком и наряду с этим не прощал людям малейших ошибок, верил сплетням, клеветал
заодно с другими… Во мне сидит леший, я мелок, бездарен, слеп, но и вы, профессор, не орел! И в то же
время весь уезд, все женщины видят во мне героя, передового человека, а вы знамениты на всю Россию.
А если таких, как я, серьезно считают героями, и если такие, как вы, серьезно знамениты, то это
значит… что нет истинных героев, нет талантов, нет людей, которые выводили бы нас из этого темного
леса, исправляли бы то, что мы портим…» Таким образом, ни посадки лесов, ни научная деятельность,
ни вообще любая практическая общественная деятельность не являются основанием к тому, чтобы
заслужить звание передового человека. Подлинное и единственное основание к признанию величия
человека – в его нравственности. Нравственное перерождение Хрущева, а также Сони означает не
только их «воскресение», но и духовное объединение с простыми и цельными людьми. Именно теперь
они полностью обретают то, чего был лишен Войницкий, чему он так завидовал, отсутствие чего
являлось источником его духовной ущербности и привело к гибели. «Зачем я дурно создан? – сетовал
Войницкий. – Как я завидую этому Шалому Федору или этому глупому Лешему! Они непосредственны,
искренни, глупы… Они не знают этой проклятой, отравляющей иронии…» В «Лешем» Чехов вновь, еще
более решительно, чем в «Иванове», попытался противопоставить современной драматургии с ее
штампами, условными сценическим фигурами драматургию, верную жизненной правде. Чехов пытается
идти дальше своих предшественников – Тургенева, Островского, стремится сделать еще один шаг
вперед по пути сближения сценического искусства с жизнью: «…Надо, чтобы жизнь была такая, какая
она есть, и люди такие, какие они есть, а не ходульные. …Пусть на сцене все будет так же сложно и так
же вместе с тем просто, как в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье
и разбиваются их жизни».
        Творческая зрелость. «Чайка». В начале 90-х годов XIX века Чехов неоднократно обращался к
мысли о новом драматическом произведении, замысел «Чайки» возникает у писателя в 1895 году.
Чехову пришлось переделывать «Чайку» и вносить в текст ряд цензурных изменений. Цензурное
разрешение было получено 20 августа 1896 года, 14 сентября «Чайка» была одобрена Театрально-
литературным комитетом, а 17 октября 1896 года была поставлена в Петербурге на сцене
Александринского театра. Работа над пьесой продолжалась и позже. С большими сокращениями и
некоторыми изменениями она была опубликована в журнале «Русская мысль» (декабрь 1896 года).
«Чайка», в отличие от «Лешего», - это пьеса вопросов, а не ответов. В ней все сложно, запутаны
отношения между людьми, любовные коллизии остаются неразрешенными, человеческие характеры
противоречивы. Аркадина эгоистична, мелочна, легкомысленна, скупа, но в то же время бывает добра и
великодушна, ее отношения с сыном – это взаимная любовь, готовая ежеминутно перейти в ссору, а
ссоры заканчиваются сердечным примирением и сами оказываются своеобразным проявлением любви.
В своем отношении к искусству Аркадина одновременно и заурядный ремесленник и талантливая
актриса, влюбленная в свое дело, в свою артистическую профессию, понимающая значение
профессионализма в искусстве. Тригорин придерживается традиционных форм в литературе, его
отношение к ней серьезно и строго. Даже антагонист Тригорина Треплев признает его артистическое
владение секретами и приемами литературной изобразительности. Все это не мешает Тригорину быть
человеком слабым, безвольным и в безвольности своей жестоким и неблагородным. Сам Треплев –
человек с задатками новатора, но без внутренней силы и дисциплины духа, которая нужна смелым
реформаторам. В образе Нины Заречной женственность и поэтичность натуры странным образом
соединяются с чертами «попрыгуньи», а готовность «нести свой крест» и вера в свое призвание – с
жалобными стонами обессилевшей чайки. Жизнь, показанная в пьесе, – груба, прозаична, скудна и в то
же время поэтически приподнята над бытом. В критической литературе давно отмечено, какое большое
место в пьесе заняли вопросы искусства; здесь яростно спорят о состоянии современного театра, при
том треплевские филиппики против рутины, царящей на сцене, напоминают суждения по этому поводу
самого Чехова. В пьесе идут споры об общественном смысле художественного творчества, о «новых
формах», являющихся прямыми отголосками дискуссий о «новом» искусстве декадентов. Мало того,
пьеса «Чайка», как ни одно другое драматическое произведение Чехова полна литературных
реминисценций. Здесь читают и обсуждают книгу Мопассана «На воде», и это оказывается не
случайным. В первом действии Аркадина и Треплев обмениваются репликами из «Гамлета». На первый
взгляд это ничего не значащая шутка, однако и эти реплики по-своему «оживают» в сложных
взаимоотношениях Аркадиной, Треплева и Тригорина. В пьесе упоминается и Тургенев. Завершая
работу над первой редакцией «Чайки» Чехов писал 21 октября 1895 года: «Пишу пьесу… Пишу ее не
без удовольствия, хотя страшно вру против условий сцены. Комедия, три женских роли, шесть мужских,
четыре акта, пейзаж (вид на озеро); много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви».

                                                113