История русской литературы. Ч.1. Полещук Л.З. - 70 стр.

как бы по внутренней потребности, непреднамеренно. У Пушкина идея свободы, образ свободы
носят свободный характер. Идея свободы в стихотворении «К морю» является лейтмотивом.
Основной принцип композиции пушкинской элегии условно можно было бы определить как
музыкальный и ассоциативный. Строфы «К морю» сюжетно не сцеплены между собой, но это не
мешает общему впечатлению единства целого. Композиция держится не на логических, а на
ассоциативных связях. Воспоминание о «свободной стихии» - море (пять первых строф) сменяется
воспоминанием о сильном порыве к личной свободе, о желании уехать, вырваться на волю («и по
хребтам твоим направить мой поэтический набег…» - строфа шестая); это, по законам не
формальной, а музыкальной логики, наводит на мысль о другом, еще более сильном порыве, о другой
и противоположной стихии – о страсти, которую испытывал поэт и которая не позволила ему
вырваться из «плена» (море – свободная стихия, любовь – тоже стихия, но стихия плена; она столь же
неодолима и могущественна, как и море, но несвободна, и именно поэтому она и соизмерима с морем
и противостоит ему – строфы 7 и 8). Образы моря-свободы и «плена» рождают в воображении поэта
образ высокого пленника – Наполеона, заставляют вспомнить о его судьбе (строфы 9 и 10). Таким
образом, с идеей свободы – центральной в стихотворении «К морю» - свободно соотносятся и
связаны все частные его мотивы и темы. Соотносится и содержание очень важной 13-й строфы. Текст
строфы на первый взгляд может показаться загадочным:

       Мир опустел… Теперь куда же
       Меня б ты вынес, океан?
       Судьба людей повсюду та же:
       Где благо, там уже на страже
       Иль просвещенье, иль тиран.

       Слово «просвещенье» в этой строфе оказывается в одном ряду со словом «тиран». Ответ на
этот вопрос следует искать в контексте всего романтического творчества и романтического
мироощущения поэта. Слова «просвещенье» и «тиран» могли оказаться в одном смысловом и
эмоциональном ряду не вообще у Пушкина, а исключительно у Пушкина-романтика. Для романтика
эти слова могут в равной мере соотноситься с понятием «свобода» - отрицательно соотноситься.
Пожалуй, мысль Пушкина ясна: в ней отразилась романтическая идея – просвещенье, то есть
внешнюю культуру, сотканную из лжи и условностей, поэт считает не менее враждебной благу
истинной, естественной свободы, чем тирания. Эта мысль была вполне в духе оплакиваемого
Пушкиным великого английского поэта. Как видим, содержание 13-й строфы, рассмотренное с точки
зрения романтического сознания, оказывается совсем не загадочным, а сама строфа органично
вписывается в композицию и систему идей стихотворения «К морю». С темой свободы и темой моря
глубочайшим образом связаны в стихотворении его герои. Отнюдь не случайно появление в элегии
имен Наполеона и Байрона. Эти имена и эти герои находятся в русле основной темы стихотворения,
развивают его основную мысль.
       Интерес Пушкина начала 20-х годов, а также других поэтов-романтиков, к Наполеону связан
с необыкновенной личностью и судьбой последнего. Но обращение Пушкина к Наполеону в тексте
данного стихотворения имеет и более конкретную, внутреннюю мотивировку. Образ Наполеона в
элегии оказывается тесно и сложно переплетенным с образом моря. И дело не только в том, что
последние дни жизни своей Наполеон провел на острове, он находился в плену моря, был
«пленником моря». Образ Наполеона в сознании Пушкина, несомненно, ассоциировался с морем-
свободой, морем – «свободной стихией». Ассоциировался по законам отрицательной связи. Ведь для
Пушкина (об этом прямо говорится в стихотворении Пушкина «Недвижный страж дремал на
царственно пороге», написанном в 1824 году) – Наполеон был «мятежной вольности наследником и
убийцей».
       Более непосредственно, и только в положительном смысле соотносится с образом моря-
свободы другой герой пушкинского стихотворения – Байрон. Байрон – романтический поэт и Байрон
– человек вызывал самое горячее участие у русских романтиков. Нам известна высокая оценка
Байрона Рылеевым. Славили Байрона в своих стихах и Веневитинов, и Лермонтов. В стихотворении
«На смерть Байрона» Рылеев видит в своем герое прямое воплощение свободы:


       Рыдая, вкруг его кипит
       Толпа шумящего народа, -


                                               70