Введение в культурологию. Поликарпова В.А. - 229 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТТИ ЮФУ | Таганрог

Составители: 

Рубрика: 

229
шевный склад, но что, с другой стороны, мы не имеем никакого права
заниматься проблемой истории, просто игнорировать этот факт.
Значение, какое для отдельного человека имеют дневники, ав-
тобиографии, исповеди, имеет для души целой культуры историческое
исследование в самом широком значении этого понятия, даже в том
случае, если оно посвящено разного рода
психологическим изысканиям
о чужих народах, временах и нравах. Но античная культура не обладала
памятью в этом специфическом значении, не имела никакого истори-
ческого органа. Память античного человека — при этом мы, конечно,
бесцеремонно присваиваем чуждой нам душе понятие, заимствованное
из нашего душевного склада, — представляет собой нечто совсем дру-
гое, так как
в его сознании не существует прошедшего и будущего в
качестве упорядочивающей перспективы, и все оно полно в совершен-
но непостижимой для нас степени «настоящим»... Это настоящее в чис-
том виде, величайший символ которого есть дорическая колонна, дей-
ствительно есть отрицание времени (направления). Для Геродота и Со-
фокла, а также для Фукидида
и какого-нибудь римского консула про-
шедшее тотчас же испаряется и превращается в покоящееся вне време-
ни впечатление полярного, не периодического строения, — так как в
этом заключается смысл одухотворенного мифотворчества, — в то
время как для нашего мироощущения и внутреннего взора оно является
периодическим, ясно расчлененным, направленным к одной цели орга-
низмом, составленным из столетий и тысячелетий. Вот этот-то фон и
дает как античной, так и западноевропейской жизни их специфическую
окраску. То, что греки называли «космосом», было картиной мира, не
становящегося, а пребывающего. Следовательно, сам грек был челове-
ком, который никогда не становился, а всегда пребывал.
Поэтому хотя античный человек
очень хорошо знал точную хро-
нологию, календарное летоисчисление и, больше того, в сфере ва-
вилонской и египетской культуры имел перед собой живое ощущение
вечности и ничтожности настоящей минуты, выражающееся в величе-
ственных наблюдениях над звездами и точных измерениях громадных
промежутков времени, но внутренне он себе ничего из всего этого не
усвоил. Если греческие философы при случае и упоминают об этом,
они говорят по слуху, а не по опыту. Ни у Платона, ни у Аристотеля не
было обсерватории. В последние годы правления Перикла в Афинах
народным собранием был принят закон, угрожавший каждому распро-
странявшему астрономические теории, тяжелой формой обвинения,
эйсангелией. Это был
акт глубочайшей символики, в котором вырази-
лась воля античной души вычеркнуть всякое представление дали из
своего миросозерцания.

Страницы