Русская женская проза рубежа веков. Попова И.М - 30 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТГТУ | Тамбов

Составители: 

Рубрика: 

Завершая разговор
1. В эссе Татьяны Толстой выделены две части по контрасту «Море» и «Скала». На композиционном уровне выявля-
ются в качестве бинарной оппозиции символы «Море» – «Скала». В первой части из них содержится рассказ о поездке на
Мертвое море, во второй говорится о посещении Крестного пути на Голгофу. Подзаголовки явно включают символические
смыслы: «море» – означает людское море изменчивых настроений, интересов, суеты, характеров, судеб. Это также колеб-
лющееся «море веры», сомнений, соблазнов, которые переживает каждый человек.
2. Скала – антитеза концепту «море», означающая Твердыню веры, символ подвига спасения человечества, совершен-
ного Иисусом Христом. Голгофа названа Т.Н. Толстой «скалой», а не «горой», очевидно, для усиления ощущения незыбле-
мости Веры.
3. В главе «Море» антиномичны прекрасная природа («Святая Земля в апреле, в предпасхальные дни, блестит на солн-
це шелково-зеленой травой – невероятного, райского оттенка») – и «зыблемый» суетный мир людей («Эдик мучает нас не-
прерывной болтовней…»).
4. В «Туристах и паломниках» антонимично все: «тишине» Иудейской пустыни, где в библейские времена в строгом
посте и покаянной молитве сорок дней и ночей обуреваемый искушениями от Дьявола бродил Иисус Христос, противопос-
тавлены «беспрерывная тщета», волнение современных туристов, желающих отметиться у «достопримечательностей» Гол-
гофы. На идейно-образном уровне оппозиция «природа-люди» представлена мыслями автора о библейской истории («Где-то
там могила Моисея <…>. О чем думал в этот последний день: дошел?.. Довел?.. Все сбылось?»; – и суетными рассуждения-
ми Миши о политическом кризисе в бывшем СССР («Что вы думаете про Кириенко?»). Эти антиномические концепты би-
нарны: не существуют один без другого, переливаются друг в друга.
5. По убеждению автора, в каждом человеке уживаются в разных долях турист и паломник. Идея двоичности веры и
познания, интуиции и разума подтверждается эпиграфом – цитатой из песни Б. Гребенщикова, окольцовывающей текст эссе.
В этой интертекстеме противопоставлены «холод и лед» жизни «горению» Небесного града Иерусалима. Утверждение «обе-
тованного» спасения («Небесный град Иерусалима Горит сквозь холод и лед, И вот он стоит вокруг нас, и ждет нас, и ждет»)
открывает и замыкает повествование, по сути формулирует центральную идею произведения.
6. В эссе противопоставляются образы автора, паломников и экскурсоводов Саши и Миши. Автор испытывает чувство
слияния моря и неба, земного и вечного. Мистическим впечатлениям противостоят иронические фразы из путеводителей, ко-
торые читают туристы. Но и души туристов переполняются «темным смыслом сказок о вороне, который должен был куда-то
слетать и принести мертвой воды и живой воды, чтобы воскресить убитого». Мистика и обыденность слиты и противопостав-
лены одновременно.
Диаметральную противоположность представляют также взгляд автора на «страну обетованную» и видение того же
ландшафта жителями Израиля, эмигрировавшими из распавшегося «Совка». Авторское описание дано как «вглядывание в
толщу веков», как прозревание вечности: «Пустыня разворачивается, раскручивается навстречу, как библейский свиток, чис-
тая, прокаленная солнечным жаром, просвистанная ветром <…> там, остановился Моисей и увидел с горы страну обещан-
ную… страну, текущую млеком и медом, такую близкую и такую недоступную».
7. В противовес этим авторским библейским аллюзиям экскурсовод Эдик видит обыденность: «Вот это вода – это мо-
ре… Видите? Вода. Вот волны… Это соляные столбы. Жена этого… ну в общем…». «Это разве страна? Это захолустье, –
подхватывает Миша. – Что вы думаете: здесь кому-нибудь нужно ваше образование?».
Знаменателен комментарий Татьяны Толстой: «Мы ничего не думаем, мы хотим тишины. Мы хотим долго, вечно ехать
в тишине между Мертвым морем и мертвыми горами, цвета верблюжьей шерсти…», где дымка, «вечно висящая над волна-
ми», где «не жарят, не парят… Сюда приходят, чтобы расслышать иные голоса». Воскресение «уставших душ» на Святой
земле происходит, но не повсеместно – утверждает Т.Н. Толстая. «Это же не страна, а удушье! – ноет Миша».
В кульминационной главе «Скала» усиливается бинарное восприятие Иерусалима через множество евангельских аллюзий.
Так, экскурсовода автор называет «пастырем»: «Саша бросается в толпу, и мы, как овцы за пастырем, пытаемся устремиться за
ним…». А истинный «пастырь» – священник христовой церкви – «смотрит на нас равнодушно, так, как смотрят, когда ты один
из сотен тысяч». Наблюдая за «истовыми паломниками» («бледный старик», «слепая», «армяне»), автор постоянно спрашивает
себя: «Что в душе у всех этих людей? Что значит для них это святое место?».
8. В финале эссе Татьяна Толстая изображает духовные изменения в себе и в других паломниках. Обращаясь к доку-
ментальным источникам об истории Иерусалима, Татьяна Толстая видит в них множество противоречий. Она сначала чувст-
вовала «ненависть к людишкам» и злобу, исходящую от греческих священников. Сквозь тяготы земного мира («душно, тес-
но, жарко, суетно, сумрачно»). Но автор осознает сердцем, что все же «спасение мира» произошло здесь: «В пяти метрах от
меня – гробница Христа, ученики пришли, а камень отвален, и гробница пуста, а вот Он – во плоти, воскресший со светлым
ликом, смертию смерть поправший…». Истина становится «плотью» не только от близости святыни, но и от присутствия
авторитета культуры, которым наполняется память. Восприятие святого идет через поэзию Бориса Пастернака.
«Я в гроб сойду, и в третий день восстану,
И как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты».
Татьяна Толстая правдиво показывает, что после духовного озарения снова побеждают земные чувства (усталости, ску-
ки), которые подтверждают ужасающую двойственность «грешного земного бытия» и человеческого сознания.
9. Автор вводит в текст антиномию «божеское-человеческое»: «гроб Господень, раздвигающий смертную тьму» и
служитель храма: «у Камня Ангела… смотрит страшным византийским взглядом неулыбающийся священнослужитель, го-
товый облаять замешкавшихся». Антиномия подчеркивает двойственность человеческой души, стремящейся к святому, веч-
ному, но остающейся в плену земных забот и страстей.

Страницы