ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
89
Иван Иванович Перерепенко, или: вот Иван Никифорович Довгочхун! И поверьте,
вас скорее поймут все. (В. Г. Белинский).
№ 37. Я люблю Мещёрский край за то, что он прекрасен, хотя вся прелесть его
раскрывается не сразу, а очень медленно, постепенно. На первый взгляд – это тихая и
немудрёная земля под неярким небом. Но
чем больше узнаёшь её, тем всё больше,
почти до боли в сердце, начинаешь любить эту обыкновенную землю. И если придёт-
ся защищать свою страну, то где-то в глубине сердца я буду знать, что я защищаю и
этот клочок земли, научивший меня видеть и понимать прекрасное, как бы невзрачно
на вид
оно ни было,– этот лесной задумчивый край, любовь к которому не забудется,
как никогда не забывается первая любовь. (К. Г. Паустовский).
№ 38. И Медвежонку представилось, как они с Ежиком сидят ночью под звез-
дами у реки, варят чай в чайнике, слушают, как плещется рыба в воде, и чайник спер-
ва
урчит, а потом клокочет, и звезды падают прямо в траву и, большие, теплые, шеве-
лятся у ног. И так Медвежонку захотелось в ту летнюю ночь, так захотелось полежать
в мягкой траве, глядя в небо, что Медвежонок сказал Муравью:
– Иди сюда, садись у печки, а я пойду туда, в лето.
И Медвежонок побежал по мягкой теплой траве, и забежал в реку, и стал брыз-
гаться водой, и, если поглядеть прищурившись, в брызгах возникала каждый раз на-
стоящая радуга, и каждый раз Медвежонку не верилось, и каждый раз Медвежонок
видел ее снова.
– Эй! – крикнул Муравей в лето. – А кто обещал работать?
– Погоди! – сказал Медвежонок. И снова стал, щурясь, брызгаться и ловить
сквозь ресницы радугу. (С. Козлов)
№ 39. Была уже полночь. Направо видно было все село, длинная улица тяну-
лась далеко, верст на пять. Все было погружено в тихий, глубокий сон: ни движения,
ни звука, даже не верится, что в природе может
быть так тихо. Когда в лунную ночь
видишь широкую сельскую улицу с ее избами, стогами, уснувшими ивами, то на ду-
ше становится тихо; в этом своем покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот
и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звезды смотрят на нее лас-
ково
и с умилением и что зла уже нет на земле и все благополучно.
Налево с края села
начиналось поле; оно было видно далеко, до горизонта, и во всю ширь этого поля, за-
литого лунным светом, тоже ни движения ни звука. (А. П. Чехов).
№ 40. Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного
или как у человека, который хочет спать, ни
случайностью, как у того, кто устал, ни
наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был до-
ма – а он был почти всегда дома, – он всё лежал, и всё постоянно в одной комнате, где
мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приёмной. У него было ещё три
комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда чело-
век мёл кабинет, чего не всякий день делалось. В тех комнатах мебель закрыта была
чехлами, шторы спущены.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убран-
ною. Там стояло бюро красного дерева, два
дивана, обитые шелковою материею, кра-
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 87
- 88
- 89
- 90
- 91
- …
- следующая ›
- последняя »
