Эстетика. Савина Л.В. - 26 стр.

UptoLike

Составители:

Рубрика:

не о чистом бытии, но об его становлении, об его динамике. Последнее мо-

жет быть таким, что в своем развитии оно постепенно становится вероятным.

Но оно может быть даже и таким, которое в своем развитии станет самой на-

стоящей необходимостью (ср. особенно 9 гл. «Поэтики»).

Итак, искусство есть разумная, но в то же самое время нейтрально-

разумная, нейтрально-смысловая или, вернее, нейтрально-бытийная действи-

тельность, которая не говорит ни «да», ни «нет», и, тем не менее, занимает в

области разума вполне определенное место.

Отсюда и художественный предмет, по Аристотелю, в одинаковой мере

и жизненно-нейтрален и жизненно-полезен. Искусство — это совершенно

специфическая сфера, где не говорится ни «да», ни «нет», и, тем не менее,

оно всегда есть сфера возможных утверждений и отрицаний. Это есть сфера

выразительных становлений-действий. Особенно этим отличается музыка.

Если бы мы задались вопросом о том, как такой первоклассный фило-

соф древности и притом исключительный энциклопедист ощущает всю внут-

реннюю стихию искусства, то мы поразились бы вялости и пассивности со-

ответствующих установок. У Аристотеля здесь тоже, как и везде в антично-

сти, фигурирует термин «энтузиазм», что, однако, не есть энтузиазм в нашем

смысле, а, скорее, некоторое страстное возбуждение, аффективное вдохнове-

ние. Энтузиазм, о котором философ немало толкует в отношении музыки, на

самом деле расценивается им чрезвычайно умеренно и трезво. Энтузиазм,

экстаз, конечно, полезен. Но Аристотель отвергает всякие крайние формы

энтузиазма, считая это болезнью. Такие экстазы, как у Геркулеса, перебив-

шего своих детей, или у Аякса, убившего овец вместо Атридов, обладают для

Аристотеля всеми признаками болезни.

Так же трезво стоит у Аристотеля вопрос и о фантазии. Под влиянием

экстаза люди часто принимают образы собственного представления за реаль-

ность. Вообще же фантазия гораздо слабее реальных чувственных ощуще-

ний. Аристотель прямо утверждает: «Представление (phantasms) есть некото-

рого рода слабое ощущение» (Rhet. I 11, 1370 а 28—29).