История России в сравнительном освещении. Шепотько Л.В. - 32 стр.

     В то время как русская историософия, увлеченная выяснением
отношений православного Востока и латинского Запада, «забыла», что
за ее спиной стоит азиатский Восток, об этом с опережением напом-
нила русская литература. В разгар русско-турецкой войны в «Дневни-
ке писателя» Ф.М. Достоевский с сожалением заметил, что русское
общественное сознание мало обеспокоено ясным пониманием миссии
России в Азии. «Да и вообще вся наша русская Азия, включая и Си-
бирь, - писал он, - для России все еще как будто существует в виде
какого-то привеска, которым как бы вовсе даже и не хочет европей-
ская наша Россия интересоваться». Такое пренебрежение недопусти-
мо, заявляет писатель, потому что «Россия не в одной только Европе,
но и в Азии; потому что русский не только европеец, но и азиат. Мало
того: в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе.
Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть
наш главный исход». [3, С. 38].
     Эта тема была подхвачена и развита русской литературой конца
ХIХ – начала ХХ в. [14, С. 307–308]. Однако разработка ее требовала
философской рефлексии. Пожалуй, одним из первых отреагировал на
этот интеллектуальный запрос времени Н. А. Бердяев. Он, как и Со-
ловьев, ограниченность славянофильства видит в примеси «языческо-
го национализма», который, замыкая Россию в самодовольстве на са-
мое себя, лишает ее универсального значения. «Россия – для русских»
– это языческий национализм. «Россия – для мира» – это христиан-
ский мессионизм. В разгар мировой войны он возвращается к этой те-
ме. Российская империя исторически раскинулась между Востоком и
Западом. Она представляет собой Востоко-Запад. Это данность, из ко-
торой исходит ее внешняя политика, но по своему призванию Россия
превосходит все чисто «национальные задания», перед ней «стоят за-
дачи широких объединений, быть может, невиданных еще объедине-
ний Запада и Востока, Европы и Азии. Стоим ли мы на высоте этих
выпавших на нашу долю задач?» Отвечая на этот вопрос, Бердяев
критически замечает, что Россия лишь тогда будет на высоте стоящей
задачи, «когда преодолеет свою старую националистическую полити-
ку, в сущности несогласную с духом русского народа, и вступит на
новый путь». Но для этого прежде всего должна измениться политика
по отношению ко всем населяющим ее народам. «Всечеловеческий и
щедрый дух русского народа победит дух провинциальной исключи-
тельности и самоутверждения»,– убежден мыслитель.[1, С. 111]. И
все же поставленная проблема не получила у Бердяева, впрочем как и
у его единомышленников, должной проработки.


32