Политология. Верезгова И.В - 50 стр.

                                          50
Л.Карсавин, хотя в 90-е годы были попытки его возрождения в лице Л.Гумилева,
частично – А.Дугина, но уже в условиях новой травмы, нового распада социального
пространства, новых разочарований и бесплодных поисков на интеллектуальном
пепелище.
       Согласно позиции евразийства,         Россия представляет собой особый
континент - Евразию, своеобразие которой определяется ее географическим
положением и особым пространством - эта мысль, в целом, характерна для
геополитики, с которой у евразийцев много общего. Евразийский континент есть
культурное, политическое, социальное и географическое единство, синтез Востока и
Запада, подобно синтезу эллинистическому.
       Русский народ несводим только лишь к славянству - он связан со многими
народами Евразии. Это своеобразие нельзя понять, если не принять следующий тезис:
монгольское иго было не злом, а благом для России - именно от монголов Россия
получила государственную идеологию, принципы государственного устройства, саму
идею континента. Свободный кочевник - вот кто противопоставляется оседлому
человеку Запада.
       Вся история России представляется, с одной стороны, историей борьбы "леса" и
"степи" за объединение - через подчинение одного другому и наоборот, Россия в итоге
приходит к их органическому единству.
       С другой стороны, абсолютную выраженность, временами граничащую с
абсурдом, в евразийстве получает антизападная идея - борьба России и Запада для
евразийцев есть вторая сюжетная линия истории. Поэтому в евразийстве фигура Петра
оценивалась крайне негативно - именно с ним связывалось падение престижа
монархии, бюрократизм, утрата Россией исторической сущности.
    По этой же причине евразийцы рассматривали процессы 1917 года как вполне
закономерный катастрофический итог европеизации России. Оценивая революцию, в
целом, положительно, евразийцы, тем не менее, считали, что она не решила до конца
поставленных задач.
       Россия должна стать идеократией - то есть таким устройством, при котором
"правящий слой отбирается по признаку преданности одной общей идеи
правительнице", подобно большевизму или фашизму, но гораздо более
последовательно и полно. Власть представляет собой единство территории и народа,
понимаемого как соборная личность. Народу необходима истинная идеология, которой
является само евразийство и которая заставляет "служить каждого своим согражданам
и народно-государственному целому". Ядром идеологии является православная
религия - но не как религиозный, а как чисто идеологический конструкт. С другой
стороны, евразийцы предлагали демотическую форму политико-территориального
устройства, когда государство представляет собой союз округов, то есть - федерацию, с
опорой на "широкие рабоче-крестьянские массы трудящихся".
       Евразийство обозначило собой, практически, последний всплеск своеобразной
отечественной политической мысли - тот самый "подъем", который свидетельствует
уже не о подъеме в полном смысле этого слова, а о глубоком кризисе. И действительно
- ряд идей российской политической философии в ХХ веке потерял актуальность,
некоторые позиции уже к середине столетия выглядели откровенным анахронизмом.
Тем не менее, многие наработки эмигрантской философии оказались востребованы в
90-е годы - годы разочарования в марксизме, годы поиска новых ориентиров. Поэтому
следует констатировать, что и сегодня российская политическая мысль находится в
мучительном поиске основ социального бытия России, и сегодня ряд идей прошлого