Составители:
Рубрика:
6
7
духа подобно той женщине из рассказа Мопассана, которая, переживая ис-
креннее чувство, поцеловала своего мужа, держащего в этот момент в ру-
ках поленья, чтобы положить их в камин. Этот ее жест, конечно, был пре-
дельно выразителен, но в ситуации неуместности. Поэтому, если мы
вспомним, что говорилось раньше о выражении, невольно встает вопрос:
можно ли в таком случае вообще что-то выразить? Что значит выразить
свои чувства? Ну, конечно, и сам вопрос предполагает: выражение связано
с существованием, с тем, в чем мы есть. Но тогда остается, видимо, только
заключить (сделаем следующий шаг), что оно находится в каком-то срезе
реализации: случилось – не случилось. Ибо не может же что-то происхо-
дить и одновременно не случиться, не произойти с живой душой человека,
охваченного пляской св. Витта. Если произойдет, если я двинул рукой не в
приступе хореи, а в осмысленном движении протянул ее за предметом, то,
разумеется, это случилось. Все сходится. Увы, очень часто, и особенно ко-
гда мы претендуем в наших отношениях на взаимность или когда взыску-
ем справедливости, то не по признаку случилось – не случилось, реализо-
валось – не реализовалось, получило бытие или нет, а исходя из своих пси-
хологических состояний. Не замечая, скажем, что потуг, порыв честности
психологически для нас может быть несомненен, и тем не менее порыв –
это одно, а честность – другое. Намерение справедливости есть одно, а
справедливость – другое.
Возвращаясь к нашей главной теме, обозначим поэтому это другое,
«пришпиленное» к справедливости и честности, более адекватным словом
– искусство, труд, поскольку наша задача понять, что для торжества спра-
ведливости нам придется основательно потрудиться. Вот здесь и возникает
у нас единственная дорога к мысли, так как мы вводим тем самым отличе-
ние, начинаем отличать эмпирически переживаемое нами состояние от
действительности. Или, другими словами, проявлять недоверие к эмпири-
ческой несомненности психологических состояний в нас самих, которое
сопровождается пониманием того, что просто желания добра, чтобы оно не
обернулось злом, как это обычно бывает, недостаточно. Для этого нужен
особый талант, умение. Добро есть искусство. И значит, момент начала
мысли состоит в том, что можно сказать себе: эмпирически (в его несо-
мненном переживании) данное добро всего лишь вид желания, намерения,
а реальное добро – это что-то другое.
В историческом ходе выработки философской терминологии такое от-
личение стали обозначать двумя терминами: «вещь» и «вещь сама по се-
бе», полагая, что есть справедливость или добро, существующие на уровне
эмпирических фактов, а есть добро и справедливость «сами по себе» (это
абстрактное понятие идеализма может быть связано и с другими термина-
ми: случилось, действительно произошло, реализовалось). Повторю еще
раз: оказывается, недостаточно психологически испытывать доброе наме-
духа подобно той женщине из рассказа Мопассана, которая, переживая ис-
креннее чувство, поцеловала своего мужа, держащего в этот момент в ру-
ках поленья, чтобы положить их в камин. Этот ее жест, конечно, был пре-
дельно выразителен, но в ситуации неуместности. Поэтому, если мы
вспомним, что говорилось раньше о выражении, невольно встает вопрос:
можно ли в таком случае вообще что-то выразить? Что значит выразить
свои чувства? Ну, конечно, и сам вопрос предполагает: выражение связано
с существованием, с тем, в чем мы есть. Но тогда остается, видимо, только
заключить (сделаем следующий шаг), что оно находится в каком-то срезе
реализации: случилось не случилось. Ибо не может же что-то происхо-
дить и одновременно не случиться, не произойти с живой душой человека,
охваченного пляской св. Витта. Если произойдет, если я двинул рукой не в
приступе хореи, а в осмысленном движении протянул ее за предметом, то,
разумеется, это случилось. Все сходится. Увы, очень часто, и особенно ко-
гда мы претендуем в наших отношениях на взаимность или когда взыску-
ем справедливости, то не по признаку случилось не случилось, реализо-
валось не реализовалось, получило бытие или нет, а исходя из своих пси-
хологических состояний. Не замечая, скажем, что потуг, порыв честности
психологически для нас может быть несомненен, и тем не менее порыв
это одно, а честность другое. Намерение справедливости есть одно, а
справедливость другое.
Возвращаясь к нашей главной теме, обозначим поэтому это другое,
«пришпиленное» к справедливости и честности, более адекватным словом
искусство, труд, поскольку наша задача понять, что для торжества спра-
ведливости нам придется основательно потрудиться. Вот здесь и возникает
у нас единственная дорога к мысли, так как мы вводим тем самым отличе-
ние, начинаем отличать эмпирически переживаемое нами состояние от
действительности. Или, другими словами, проявлять недоверие к эмпири-
ческой несомненности психологических состояний в нас самих, которое
сопровождается пониманием того, что просто желания добра, чтобы оно не
обернулось злом, как это обычно бывает, недостаточно. Для этого нужен
особый талант, умение. Добро есть искусство. И значит, момент начала
мысли состоит в том, что можно сказать себе: эмпирически (в его несо-
мненном переживании) данное добро всего лишь вид желания, намерения,
а реальное добро это что-то другое.
В историческом ходе выработки философской терминологии такое от-
личение стали обозначать двумя терминами: «вещь» и «вещь сама по се-
бе», полагая, что есть справедливость или добро, существующие на уровне
эмпирических фактов, а есть добро и справедливость «сами по себе» (это
абстрактное понятие идеализма может быть связано и с другими термина-
ми: случилось, действительно произошло, реализовалось). Повторю еще
раз: оказывается, недостаточно психологически испытывать доброе наме-
67
