Историко-философское введение. Часть 2. Басанец В.Л - 16 стр.

                               - 16 -


ловек, наделенный моральными чувствами, свободно подчиняет
свою волю закону, с неизбежным смирением своих природных
склонностей. Основной побудительный мотив поступка – сво-
бодная разумная воля, сама себя определяющая (самозаконная).
Этой воле свойственно чувство долга как моральное чувство.
«Для людей как всех сотворенных разумных существ, пишет
Кант, – моральная необходимость есть принуждение, то есть обя-
зательность» [2. Т. 4. Ч. 1. C. 408]. Так в наших поступках прояв-
ляется дисциплина разума
     Но человек «не так уж свят», и полное соответствие воли
моральному закону, т.е. святость совершенно недоступна «ни од-
ному разумному существу в чувственно воспринимаемом мире,
ни в какой момент его существования». И мы как разумные су-
щества, размышляет философ, должны стремиться к наиболее
полному его исполнению в лице развивающегося по пути про-
гресса человечества. Несмотря на то, что этот путь бесконечен,
мы должны совершать такое практическое движение вперед. В
кантовском моральном законе вновь звучит древняя библейская
заповедь, однако звучит по-новому. Кант дал ей глубокое фило-
софское обоснование. В этом принципиальная разница кантов-
ского категорического повеления разумному и просвещенному
человеку и библейской проповеди добра как правила поведения
человека.
     Поскольку человек сосредотачивает в себе не только свобо-
ду, будучи разумным, но и природу (человек, как мы уже знаем,
представляет собой единство природного и духовного), Кант
формулирует и такой принцип категорического императива: «По-
ступай так, как если бы максима твоего поступка посредством
воли должна была стать всеобщим законом природы».
     Человек также должен сосредоточить в себе все человече-
ское и нести за него свою ответственность. Поэтому категориче-
ское повеление его поступкам выражается в таком правиле: «По-
ступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в сво-
ем лице и в лице всякого другого также как к цели и никогда не
относился бы к нему как к средству, ибо человек есть цель сама
по себе».