Философия: Хрестоматия "Человек и мир". Бернацкий В.О. - 10 стр.

цев или аргентинцев о чтении или слушании за редким исключением сводится к
тому, чтобы скользить от непосредственного, мгновенно схваченного значения од-
ного слова к значению другого и от поверхностного смысла одной фразы – к
смыслу следующей. Но так, вне всякого сомнения, нельзя понять ни одного фило-
софского высказывания. Философию нельзя читать – нужно проделать нечто про-
тивоположное чтению, т. е. продумывать каждую фразу, а это значит дробить ее на
отдельные слова, брать каждое из них и, не довольствуясь созерцанием его при-
влекательной наружности, проникать в него умом, погружаться в него, спускаться
в глубины его значения, исследовать его анатомию и его границы, чтобы затем
вновь выйти на поверхность, владея его сокровенной тайной. Если проделать это
со всеми словами фразы, то они уже не будут просто стоять друг за другом, а спле-
тутся в глубине самыми корнями идей, и только тогда действительно составят фи-
лософскую фразу. От скользящего, горизонтального чтения, от умственного ката-
ния на коньках нужно перейти к чтению вертикальному, к погружению в крохот-
ную бездну каждого слова, к нырянию без скафандра в поисках сокровищ.
    Таким образом, я постараюсь последовательно ввести вас в каждый из терми-
нов, составляющих данное выше определение. Сегодня, чтобы продолжить траек-
торию наших рассуждений, нам нужно подытожить и по возможности подтвердить
уже заявленное, значительно его обогатив. Мне важно поступить так потому, что,
насколько я знаю, мы предлагаем совершенно новый анализ, надеюсь, более стро-
гий, чем предшествующие.
    Итак, за работу. Универсум – это название объекта, проблемы, для исследова-
ния которых родилась философия. Но этот объект, Универсум, настолько необы-
чен, так глубоко отличается от всех остальных, что, конечно же, требует от фило-
софа совершенно иного подхода, чем в других научных дисциплинах.
    Формально я понимаю под Универсумом «все имеющееся». То есть философа
интересует не каждая вещь сама по себе, в своем обособленном и, так сказать, от-
дельном существовании, – напротив, его интересует совокупность всего сущест-
вующего и, следовательно, в каждой вещи – то, что ее отделяет от других вещей
или объединяет с ними: ее место, роль и разряд среди множества вещей, так ска-
зать, публичная жизнь каждой вещи, то, что она собой представляет и чего стоит в
высшей публичности универсального существования. Мы понимаем под вещами
не только физические и духовные реалии, но также все ирреальное, идеальное,
фантастическое и сверхъестественное, если оно имеется. Поэтому я предпочел
слово «иметь»; я даже говорю не «все существующее», а «все имеющееся». Это
«имеющееся» охватывает самый широкий круг предметов, какой только можно
очертить, настолько широкий, что включает вещи, о которых мы непременно ска-
жем, что они имеются, но не существуют. Например, круглый квадрат, нож без че-
ренка и лезвия и все те удивительные «существа», о которых нам говорит поэт
Малларме, – к примеру, великий час, который он называет «часом, которого нет на
циферблате», или лучшая из женщин – «ни одна из женщин». О круглом квадрате
мы можем сказать только то, что его не существует, и не случайно, а потому, что
его существование невозможно; но, чтобы вынести бедняге круглому квадрату
столь суровый приговор, нам, очевидно, нужно предварительно его иметь, необ-
ходимо, чтобы в некотором смысле он имелся.
                                       10