Философия: Хрестоматия "Человек и мир". Бернацкий В.О. - 48 стр.

тых мною до того времени, я не мог предпринять ничего лучшего, как избавиться
от них раз и навсегда, чтобы заменить их потом лучшими или теми же, но согласо-
ванными с требованиями разума.
    Подобно тому как обилие законов нередко даёт повод к оправданию пороков и
государство лучше управляется, если законов немного, но они строго соблюдают-
ся, так и вместо большого числа правил, составляющих логику, я заключил, что
было бы достаточно четырёх следующих, лишь бы только я принял твёрдое реше-
ние постоянно соблюдать их без единого отступления.
    Первое – не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с оче-
видностью, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в
свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчётливо,
что никоим образом не может дать повод к сомнению.
    Второе – делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько час-
тей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.
    Третье – располагать свои мысли в определённом порядке, начиная с предме-
тов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням,
до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех,
которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.
    И последнее – делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеох-
ватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.
    Те длинные цепи доводов, сплошь простых и лёгких, которыми геометры
обычно пользуются, чтобы дойти до своих наиболее трудных доказательств, дали
мне возможность представить себе, что и все вещи, которые могут стать для людей
предметом знания, находятся между собой в такой же последовательности. Таким
образом, если воздерживаться от того, чтобы принимать за истинное что-либо, что
таковым не является, и всегда соблюдать порядок, в каком следует выводить одно
из другого, то не может существовать истин ни столь отдалённых, чтобы они были
недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нельзя было их раскрыть. Мне не со-
ставило большого труда отыскать то, с чего следовало начать, так как я уже знал,
что начинать надо с простейшего и легкоузнаваемого. […]
    Приняв во внимание, что начала наук должны быть заимствованы из филосо-
фии, в которой я пока ещё не усмотрел достоверных начал, я решил, что прежде
всего надлежит установить таковые. […]
    Но так как в это время я желал заняться исключительно разысканием истины,
то считал, что должен отбросить как безусловно ложное всё, в чём мог вообразить
малейший повод к сомнению, и посмотреть, не останется ли после этого в моих
воззрениях чего-либо уже вполне несомненного. Таким образом, поскольку чувст-
ва нас иногда обманывают, я счёл нужным допустить, что нет ни одной вещи, ко-
торая была бы такова, какой она нам представляется; и поскольку есть люди, кото-
рые ошибаются даже в простейших вопросах геометрии и допускают в них парало-
гизмы, то я, считая и себя способным ошибаться не менее других, отбросил, как
ложные, все доводы, которые прежде принимал за доказательства. Наконец, при-
нимая во внимание, что любое представление, которое мы имеем в бодрствующем
состоянии, может явиться нам и во сне, не будучи действительностью, я решился
представить себе, что всё когда-либо приходившее мне на ум не более истинно,
                                      48