История сельской повседневности. Безгин В.Б. - 26 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТГТУ | Тамбов

Составители: 

Рубрика: 

жженными свечами. Они вооружались всем тем, что может издавать звук: косами, сковородами, печными заслонками
и т.п. Впереди процессии несли иконы Пресвятой Богородицы, Николая Чудотворца, кадили ладаном. Далее находил-
ся главный предмет действия – соха. В нее впрягали в одних местах бабу-неродицу, в других – вдову, известную своей
благочестивой жизнью. Сохой правила девушка, которая собиралась замуж. Остальные девки, помогали тащить соху
вокруг деревни. Вдовы, шедшие вослед, набирали песок и рассеивали его по борозде.
На Орловщине в борозду зарывали живыми черного щенка, черную курицу, черного петуха. В Тамбовской гу-
бернии во время опахивания процессия останавливалась на каждом переулке, а ее участники распахивали сохой бо-
розду в форме креста и зарывали здесь часть курившегося ладана с целью отогнать нечистого духа. Обойдя вокруг
села, участники замыкали символический круг, который, по их мнению, непреодолим для всякой нечисти. В Харьков-
ской губернии для предотвращения падежа скота село с сохой обходили трехкратно, после чего на перекрестке разво-
дили костер и прыгали через огонь с целью очищения. Языческие корни этого обряда проявлялись и в том, что участ-
ники его считали, что смерть можно отогнать или ввести в заблуждение. С этой целью во время шествия женщины
скакали на палках, рогачах, метлах, ударяли в сковороды, при этом припевали:
«Ух, ты смерть, смерть,
Не ходи в наше село.
В нашем селе 9 дев, 9 баб,
9 маленьких ребят,
Три вдовы молоды».
Если процессия крестьянок встречала мужчину, то его считали «смертью», против которой совершался обряд, и
поэтому его жестоко избивали, приговаривая «вот коровья смерть пришла». Машкин, описывая обряд опахивания в
деревнях Курской губернии, отмечал, что «бабы доходят до остервенения и бросаются на все, что попадается на пути,
а случайных прохожих избивают до полусмерти». В тамбовских селах, по свидетельству очевидцев, этот обряд со-
вершался втайне от мужчин. Более того, если бабы замечали постороннего, то они нападали на него и избивали. Соче-
тание в данном обряде молитвы, икон, креста с языческим жертвоприношением, смиренного призыва к милости
Божьей с дикой, животной яростью может показаться парадоксальным. Но это противоречие лишь кажущееся, сродни
извечной тяги мужика к «иконе и топору».
9. ÏÈÙÀ, ÆÈËÈÙÅ, ÎÄÅÆÄÀ
Крестьянин кормился от трудов своих. Народная пословица гласит: «Как потопаешь, так и полопаешь». Состав
крестьянской пищи определялся натуральным характером его хозяйства, покупные яства были редкостью. Пища се-
лян отличалась простотой, еще ее называли грубой, так как она требовала минимум времени на приготовление. Ог-
ромный объем работы по хозяйству не оставлял стряпухе времени на приготовление разносолов, и обыденная пища
была однообразной. Только в праздничные дни, когда у хозяйки было достаточно времени, на столе появлялись иные
блюда. Вообще, сельские женщины были консервативны в компонентах и приемах приготовления пищи.
На основе изученных этнографических источников можно с высокой долей вероятности реконструировать по-
вседневный рацион русского крестьянина. Известная поговорка «Щи да каша – пища наша» верно отражала обыден-
ное содержание еды жителей деревни. В Орловской губернии повседневную пищу как богатых, так и бедных крестьян
составляло «варево» (щи) или суп. По скоромным дням эти кушанья приправлялись свиным салом или «затолокой»
(внутренним свиным жиром), по постным дням – конопляным маслом. В Петровский пост орловские крестьяне ели
«муру» или тюрю из хлеба, воды и масла. Праздничная пища отличалась тем, что ее лучше приправляли, то же самое
«варево» готовили с мясом, кашу на молоке, а в самые торжественные дни жарили картофель с мясом. В большие хра-
мовые праздники крестьяне варили студень, холодец из ног и потрохов.
Мясо не являлось постоянным компонентом крестьянского рациона. По наблюдениям Н. Бржеского, пища кре-
стьян в количественном и качественном отношении не удовлетворяла основные потребности организма. «Молоко,
коровье масло, творог, мясо, – писал он, – словом, все продукты, богатые белковыми веществами, появляются на кре-
стьянском столе в исключительных случаях: на свадьбах, при разговении, в престольные праздники. Хроническое не-
доедание – обычное явление в крестьянской семье». Бедный мужик вволю ел мясо исключительно только на «загви-
ны», то есть в день заговения. К этому дню крестьянин, как бы он ни был беден, обязательно готовил себе мясо и на-
едался часто так, что на следующий день лежал с расстройством желудка. Редко крестьяне позволяли себе пшеничные
блины с салом или коровьим маслом.
Другой редкостью на крестьянском столе был пшеничный хлеб. В «Статистическом очерке хозяйственного по-
ложения крестьян Орловской и Тульской губерний» (1902) М. Кашкаров отмечал, что «пшеничная мука никогда не
встречается в обиходе крестьянина, разве лишь в привозимых из города гостинцах в виде булок и т.п. На все вопросы
о культуре пшеницы не раз слышал в ответ поговорку: «Белый хлеб – для белого тела».
Из круп наиболее распространено было просо. Из него варили кашу «сливуху» или кулеш, когда в кашу добавля-
ли свиное сало. Постные щи заправляли растительным маслом, а скоромные щи забеливали молоком или сметаной.
Основными овощами, употребляемыми в пищу, здесь являлись капуста и картофель. Морковь, свеклу и другие корне-
плоды до революции в селе выращивали мало. Огурцы появились на огородах тамбовских крестьян лишь в советское
время. Еще позже, в предвоенные годы, на огородах стали выращивать помидоры. Традиционно в деревнях культиви-
ровали и употребляли в пищу бобовые: горох, фасоль, чечевицу.
В зимние посты крестьяне ели кислую капусту с квасом, луком, соленые огурцы с картофелем. Щи варили из ки-
слой капусты и квашеных буряков. На завтрак обычно был кулеш или галушки из гречневого теста. Рыбу употребляли
в разрешенные церковным уставом дни. В скоромные дни на столе появлялись щи с мясом, творог с молоком. Зажи-

Страницы