История первобытного общества. Бродянский Д.Л. - 99 стр.

иконопись как самое совершенное из искусств и при этом до XVI века придерживались ос-
вященных седой древностью образцов, но уже с XII в. начался процесс освобождения от ви-
зантийских канонов. Особенно интенсивно он шел на севере, в Новгороде и Пскове: сказа-
лись отдаленность от Византии, республиканский образ правления, независимость и сме-
лость северян. С XIII в. началось образование самостоятельных школ русской иконописи.
В. Н. Лазарев выделяет 3 школы: новгородскую, псковскую, московскую. В других княжест-
вах возникали отдельные мастерские и «письма» под влиянием одной из трех школ. Иконо-
пись южных княжеств неизвестна.
       Расцвета русские школы достигли в XIV–XV вв., когда и были написаны иконы-
шедевры, величайшая среди них – «Троица» Андрея Рублева (год рождения художника и
время написания иконы дискуссионны, последние датировки 1370 и 1411 г., умер Рублев 29
января 1430 г., похоронен в Спасо-Андрониковом монастыре в Москве).
       Литература о рублевской «Троице» может составить изрядную библиотеку, созданы
антологии работ о ней, одну из антологий я процитирую:
       Н. Н. Пунин: «На доске изображена в традиционной византийской иконографической
схеме ветхозаветная Троица, выделенная из сцены явления Аврааму трех ангелов под дубом
Мамврикийским как образ Господней трапезы или как прообраз евхаристии. Ангелы в одея-
ниях густого теплого тона – медленны и нежны движения рук – сидят на высоких седалищах
вокруг трапезы, склоняя с бесконечной грацией убранные пышными высокими прическами
головы и с какой-то меланхолически строгой задумчивостью устремляя глаза в немую и
тихую вечность».
       П. А. Флоренский: «Среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров, меж-
доусобных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глубокого безми-
рия, растлившего Русь, открылся духовному взору бесконечный, невозмутимый, нерушимый
мир, «свышний мир» горнего мира. Вражде и ненависти, царящим в дальнем, противопоста-
вилась взаимная любовь, струящаяся в вечном единстве сфер горних. Вот этот-то неизъяс-
нимый мир, струящийся широким потоком прямо в душу созерцающего от Троицы Рублева,
эту ничему в мире не равную лазурь – более небесную, чем само земное небо, да, эту воис-
тину пренебесную лазурь, несказанную мечту протосковавшего о ней Лермонтова, эту невы-
разимую грацию взаимных склонений, эту премирную тишину безглагольности, эту беско-
нечную друг перед другом покорность – мы считаем творческим содержанием Троицы. Че-
ловеческая культура, представленная палатами, мир жизни – деревом и земля – скалою, все
мало и ничтожно пред этим общением неиссякаемой бесконечной любви: все – лишь около
нея и для нея, ибо она – своею голубизною, музыкой своей красоты, своим пребыванием
выше пола, выше возраста, выше всех земных определений и разделений – есть само небо,
есть сама безусловная реальность, есть то истинно лучшее, что выше всего сущего». Далее
П. А. Флоренский пишет, что Андрей Рублев был духовником преподобного Сергия, родо-
начальника земли Русской – Сергия Радонежского, вдохновителя Куликовской победы, ос-
нователя Троице-Сергиевской обители, для которой и написана «Троица». В Сергии Флорен-
ский видит «истинного творца величайшего из произведений не только русской, но и, конеч-
но, всемирной кисти».
       Написаны процитированные места из Пунина и Флоренского в 1918-1919 гг., в крова-
вые и страшные годы России. И как много смогли они увидеть, прочесть, почувствовать в
трех недвижных фигурах, вписанных в условный круг Неба и квадрат Земли, фигурах Бога-
отца, Бога-сына (он в центре) и Бога-Духа Святого (ангел в желтом одеянии)!
       Оставляю для самостоятельного чтения историю замечательных икон и художников,
технику письма, историю раскрытия из-под копоти и грязи веков сияющих чистых красок
XII-XV вв. - все это есть у В. Н. Лазарева и других авторов. Только несколько советов начи-
нающему трудный путь: от разглядывания к пониманию. Икона - образ земной жизни
Христа и, как в «Троице», явление посвященным невидимого божества. В христианстве не
раз возникали течения иконоборцев, протестовавших против изображений того, кто невидим.
Язык иконы - символ, знак, свет, "неподобное подобие". В отличие от картины в раме - икона
не "окно в мире", а взгляд на зрителя "оттуда", отсюда ее двумерность, плоскость, отсутствие
объема, ее обратная перспектива.

                                                            101