Историко-педагогический анализ проблемы обучения дошкольников родному языку. Чуйкова Ж.В. - 149 стр.

UptoLike

Составители: 

бесчисленными поколениями его отживших предков. Отнимите у народа все —
и он все может воротить; но отнимите языки он никогда более уже не создаст
его; новую родину даже может создать народ, но языканикогда: вымер язык в
устах народа вымер и народ. Но если человеческая душа содрогается перед
убийством одного недолговечного человека, то что же должна бы чувствовать
она, посягая на жизнь многовековой исторической личности народа этого
величайшего из всех созданий божьих на земле?
Являясь, таким образом, полнейшей и вернейшей летописью всей
духовной, многовековой жизни народа, язык в то же время является величайшим
народным наставником, учившим народ тогда, когда не было еще ни книг, ни
школ, и продолжающим учить его до конца народной истории. Усваивая родной
язык легко и без труда, каждое новое поколение усваивает в то же время плоды
мысли и чувства тысячи предшествовавших ему поколений, давно уже
истлевших в родной земле или живших, может быть, не на берегах Рейна и
Днепра, а гдеибудь у подошвы Гималая. Все, что видали, все, что испытали,
все, что перечувствовали и передумали эти бесчисленные поколения предков,
передается легко и без труда ребенку, только что открывающему глаза на мир
божий, и дитя, выучившись родному языку, вступает уже в жизнь с необъятными
силами. Не условным звукам только учится ребенок, изучая родной язык, но пьет
духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова. Оно объясняет ему
природу, как не мог бы объяснить ее ни один естествоиспытатель; оно знакомит
его с характером окружающих его людей, с обществом, среди которого он
живет, с его историей и его стремлениями, как не мог бы познакомить ни один
историк; оно вводит его в народные верования, в народную поэзию, как не мог
бы ввести ни один эстетик; оно, наконец, дает такие логические понятия и
философские воззрения, которых, конечно, не мог бы сообщить ребенку ни
один философ.
Ребенок, развитие которого не было извращено насильственно, по
большей части, в пять или шесть лет говорит уже очень бойко и правильно на
своем родном языке. Но подумайте, сколько нужно знаний, чувств, мыслей,
149
бесчисленными поколениями его отживших предков. Отнимите у народа все —
и он все может воротить; но отнимите язык — и он никогда более уже не создаст
его; новую родину даже может создать народ, но языка — никогда: вымер язык в
устах народа — вымер и народ. Но если человеческая душа содрогается перед
убийством одного недолговечного человека, то что же должна бы чувствовать
она, посягая на жизнь многовековой исторической личности народа — этого
величайшего из всех созданий божьих на земле?
     Являясь, таким образом, полнейшей и вернейшей летописью всей
духовной, многовековой жизни народа, язык в то же время является величайшим
народным наставником, учившим народ тогда, когда не было еще ни книг, ни
школ, и продолжающим учить его до конца народной истории. Усваивая родной
язык легко и без труда, каждое новое поколение усваивает в то же время плоды
мысли и чувства тысячи предшествовавших ему поколений, давно уже
истлевших в родной земле или живших, может быть, не на берегах Рейна и
Днепра, а где-нибудь у подошвы Гималая. Все, что видали, все, что испытали,
все, что перечувствовали и передумали эти бесчисленные поколения предков,
передается легко и без труда ребенку, только что открывающему глаза на мир
божий, и дитя, выучившись родному языку, вступает уже в жизнь с необъятными
силами. Не условным звукам только учится ребенок, изучая родной язык, но пьет
духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова. Оно объясняет ему
природу, как не мог бы объяснить ее ни один естествоиспытатель; оно знакомит
его с характером окружающих его людей, с обществом, среди которого он
живет, с его историей и его стремлениями, как не мог бы познакомить ни один
историк; оно вводит его в народные верования, в народную поэзию, как не мог
бы ввести ни один эстетик; оно, наконец, дает такие логические понятия и
философские воззрения, которых, конечно, не мог бы сообщить ребенку ни
один философ.
     Ребенок, развитие которого не было извращено насильственно, по
большей части, в пять или шесть лет говорит уже очень бойко и правильно на
своем родном языке. Но подумайте, сколько нужно знаний, чувств, мыслей,

                                                                          149