Русская литература ХХ века после Октября: Динамика размежеваний и схождений. Типы творчества (1917-1932). Дарьялова Л.Н. - 23 стр.

настроений, обликов, «шаткость», как говорили в старину. Народ сам сказал про
себя: «из нас, как из дерева, — и дубина, и икона», — в зависимости от обстоя-
тельств, от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька
Пугачев»17.
    В.Г.Короленко в своих дневниках и письмах к Луначарскому этих первых
лет революции убежден и убеждает читателя, что субъективная воля большеви-
ков противоречит объективной логике истории, что для социалистической рево-
люции в России не созрели исторические условия. Писатель констатирует не
только чудовищные факты произвола и насилия, но и незрелость русской демо-
кратии, политическую невоспитанность народа, его нравственную глухоту и
способность к анархическим, импульсивным действиям18.
    В «Несвоевременных мыслях» М.Горького тоже утверждаются оппозицион-
ные по отношению к политике большевиков взгляды и настроения русского пи-
сателя. Причем Горький настойчиво проводит свою идею о необходимости
культурной, а не политической революции, прибегая к языку фактов, обобщая
свои наблюдения в форме ярких и четких афоризмов: «Где слишком много по-
литики, там нет места культуре »; «Политика и религия разъединяют людей на
отдельные группы, искусство, открывая в человеке общечеловеческое, соединя-
ет нас»; «В чьих бы руках ни была власть, — за мною остается мое человеческое
право отнестись к ней критически»19 и т. д.
    В.В.Розанов, как говорилось выше, пришел к выводу об апокалиптическом
характере русской истории XX века, он видит причину стремительности и абсо-
лютности развала («Русь слиняла в два дня. Самое большее — три          Не оста-
лось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска и не осталось рабочего
класса     Остался подлый народ »), не только в прегрешениях народа перед
Богом, но и в безответственности русской интеллигенции и ее литературы: «Мы,
в сущности, играли в литературе»20.
    В сатирической прозе русского зарубежья, в новых публикациях Тэффи,
Аверченко, Саши Черного, Дона-Аминадо обнаруживаются трагические аспекты
изображаемого. А.Аверченко, например, в своих очерках «Дюжина ножей в спи-
ну революции» утверждает, что революция («переворот и избавление») оберну-
лась сатанинским вихрем безумия и гибели («избавитель        перевернул    и сам
                                                          21
   плотно уселся на ваш загорбок,       задыхаетесь вы » ). Характерно, что и
сатирики эмиграции размышляют об ответственности русской прогрессивной
интеллигенции за ход истории. В рассказе-очерке «Фокус великого кино»: ге-
рой-рассказчик приветствует манифест 17 октября 1905 г., празднует «осво-
бождение России», но его либеральные идеи скомпрометированы визгливо-
скупердяйским препирательством с прислугой в ресторане («А почему это у вас
шампанское десять целковых за бутылку, когда в «Вене» — восемь?»). Ирония
усиливается за счет аллюзий из стихотворений в прозе И.Тургенева: «Ах, как
мы любили, и как нас любили Отчего же вы не пьете ваш херес? Камин погас,
и я не вижу в серой мгле — почему так странно трясутся ваши плечи: смеетесь
вы или плачете?»22. Последние строки объединяют рассказчика и автора-
повествователя в одно лицо и переводят иронический аспект в трагический план
невозможности повернуть историю вспять и избежать роковых ошибок.
                                                                             21