Русская литература ХХ века после Октября: Динамика размежеваний и схождений. Типы творчества (1917-1932). Дарьялова Л.Н. - 56 стр.

поэзии первых лет Октября: те же представления о лучах восходящего солнца,
извержениях лавы, те же образы грозы, ветра Советская литература начала
20-х годов перенимала эстафету революционной художественной мысли и тесно
контактировала с романтической образностью лирики пролетарских поэтов, по-
эм Блока и Маяковского.
    Существовало и другое направление в рамках романтических форм обобще-
ния, представленное творчеством А.Грина и А.Чаянова, но в основном судьбы
романтической идеологии были связаны с советской революционной литерату-
рой. В поэзии выступили Э.Багрицкий, М.Светлов, Н.Тихонов, к ним близки бы-
ли поэты «второго эшелона», комсомольские поэты А.Жаров, И.Уткин, А.Безы-
менский, М.Голодный, Дж.Алтаузен. В прозе романтические образы и пафос
отличают повести А.Малышкина «Падение Даира», Б.Лавренева «Ветер» и «Со-
рок первый», произведения А.Веселого, И.Бабеля, К.Паустовского и т. д. В ро-
мантически-возвышенном ключе писали драматурги Билль-Белоцерковский
(«Шторм»), К.Тренев («Любовь Яровая»), Вс.Вишневский («Оптимистическая
трагедия»), создавая особый жанр народно-героической драмы или политиче-
ской мелодрамы (А.Луначарский, А.Файко).
    Но что из себя представляет эта новая страница литературы — повторение
романтического типа творчества, его возрождение или наличие только пафоса
романтики при разнообразии индивидуального почерка?
    Революционная проза 20-х годов, конечно, не повторяет и во многом отли-
чается от классического романтизма. Хотя бы потому, что молодые художники
вступают не в конфликт, а в контакт с действительностью, они утверждают ге-
роику революции и пишут, главным образом, о недавно отшумевших боях. В
произведениях не выдвигается самоценная личность, свободная и одинокая, на-
оборот, герой выступает как «плоть от плоти» народа, массы, взвихренной рево-
люцией. А главное, в отличие от романтиков XIX века, современные поэты и
прозаики не противопоставляют идеальное и реальное, они склонны видеть в
самой действительности революционных лет прообраз нового идеального мира.
В чем же тогда романтизм? Только в одном — в способах преображения истори-
ческих реалий в художественном творчестве. Писатели — в соответствии с ро-
мантическими законами — не типизируют, но абсолютизируют избирательные
явления жизни, они реализуют свое право на субъективный произвол и свобод-
ную интерпретацию. Такой способ обобщения объясняет чрезмерную метафо-
ричность и орнаментализм письма, любовь к преувеличениям. Меняется даже
принцип историзма, который утрачивает свою достоверность и масштабную
убедительность.
    Первое, что отличает романтиков, — стремление к глобальности изображе-
ния. Прозаики, например, мыслили широкими историческими аналогиями. Так,
А.Малышкин сопоставляет Красную армию с «множествами», с «дикими орда-
ми», «кочевьем в веках», а Крым называет страной «последних» («Падение Даи-
ра»).
    Б.Лавренев в повести «Полынь-трава» явно стилизует текст под «Слово о
полку Игореве»: « Клекочет вещим голосом, поверх деревьев, невиданная ни-
54