Русская литература ХХ века после Октября: Динамика размежеваний и схождений. Типы творчества (1917-1932). Дарьялова Л.Н. - 98 стр.

называя свое состояние тоской, порчей, сглазом. Фиксация одного какого-либо
слова, эмоции, влечения позволяет художнику как психологу уловить те подсоз-
нательные желания, которые и вызвали внутренние потрясения. Таков один ас-
пект психологического изображения. Другой — обусловлен психологической
диагностикой поведения и состояния героя в области сексуальных комплексов.
В рассказе «Смерть Сапеги» Вс.Иванов создает образ, имеющий и социальную,
и психоаналитическую трактовку. Как социальная личность Сапега — человек
низких нравственных понятий, он упоен властью и безнаказанностью своих дей-
ствий. С точки зрения психоаналитика Сапега наделен комплексами, истоки ко-
торых в детстве и юности, когда ни одна женщина не подпускала его к себе. На-
силуя теперь, в гражданскую войну, «буржуазных женщин», Сапега вымещает
не только свою злобу и месть, но дает выход своим патологическим сексуаль-
ным наклонностям. Этот герой напоминает бабелевских казаков-мстителей,
только социальная характеристика усложнена у Вс.Иванова сферой сексуальной
аномальности. Сам Сапега понимает свою неполноценность, свою страсть к кро-
ви и разрушению, но не может овладеть собой: «А как я могу на суде товарищам
смысл объяснить, если надо по долгой мысли и по тайне объяснять »11.
    В качестве психологического приема в рассказах Вс.Иванова появляются
лейтмотивы, восходящие к архетипам жизни и смерти, любви материнства.
Лейтмотив звучит уже в названии («Полынья», «Щепа») и пронизывает всю сис-
тему речевых дискурсов. Таким образом, писатель подчеркивает, что героями
его управляют не идеи и цели, не воля и разум, а скорее роковые, иррациональ-
ные силы, что заметила в те годы современная ему критика. В своей рецензии
А.Лежнев, например, приходит к выводу, что «"Тайное тайных" спорило с одно-
сторонне рассудочными представлениями о новой действительности и ее геро-
ях »12.
    В советских исследованиях 70-80-х годов тоже рассматривался психологизм
новеллистики Вс.Иванова и его интерес к сфере бессознательного13, хотя верные
наблюдения могли сопровождаться или упреками в адрес писателя в гиперболи-
зации природно-биологического начала, или попытками как-то умалить, нейтра-
лизовать психоаналитический аспект произведений. Во многом оспоривая пози-
ции современной научной мысли, Л.Гладковская тоже достаточно осторожно
говорит о взаимоотношениях Вс.Иванова с теорией Фрейда («Вернее было бы
сказать, что Иванов не испытал потребности вникать в учение Фрейда»14), но в
целом автор одной из последних книг о творчестве Вс.Иванова защищает право
писателя отобразить разнообразные уровни психической жизни человека, в том
числе и не подвластные сознанию эмоции, инстинкты, иррациональные и сексу-
альные чувства и чувствования. «Совсем освободить человека от них нельзя и не
нужно. До конца своих дней Иванов был уверен, что превращение человека в
идеально отлаженную рациональную машину — бессмысленная и бесчеловеч-
ная утопия»15, — справедливо пишет Л.Гладковская. Можно сказать, что идея
переделки человека должна была, по мнению Вс.Иванова, во многом следовав-
шего по пути Л.Толстого, «споткнуться» об эту сложную и неуправляемую сфе-
ру психической жизни человека, особенно человека массы.

96