Социальная философия. Дедюлина М.А - 78 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТТИ ЮФУ | Таганрог

Составители: 

Рубрика: 

78
сам по себе хорош, но всего лишь полезен и необходим, так как служит
восстановлению и накоплению сил для производительной и коммерческой
деятельности. Тренировка жизненных функций не ради труда, а ради самой
жизни (как мышления ради мышления в диалектике древних), а также любого
рода витальная и духовная аскеза… утратили смысл… Все это – «развлечения»;
«по-настоящему серьезны» лишь гешефт и работа. Ни в какой другой области
наше Новое время не пошло так далеко, как в революционном преобразовании
труда, а именно до той точки, когда само значение слова – исконно включавшее
«беду и муку», усилие и боль, даже телесное увечье, все, на что человек мог
решиться только под гнетом нищеты и несчастья, – для нас утратило свой
[изначальный] смысл.
Капитализм не только реабилитировал труд как способ существования
homo faber’а (добуржуазного раба, ремесленника, торговца и земледельца), но
попытался распространить логику vita activa на все прочие сферы человеческой
жизнедеятельности, подчинить «прекрасное и невыгодное» (bonum)
«полезному и необходимому» (utile). Конечным результатом промышленной
революции явилась лейборизация всего западноевропейского общества –
порабощение человека трудовой деятельностью. И если в средневековом мире
труд и все, что с ним связано (техника, экономика, производство) служили
лишь средством достижения цели, целью же являлась сама жизнь или – как это
понималось церковью – спасение души человека, то при капитализме
экономическая деятельность, профессиональный успех и материальная выгода
приобрели самостоятельное значение, т.е. стали самоцелью. Бытие человека
также утратило самоценность, так как свелось к его (homo faber’а)
жизнеспособности как производительной единицы. Капитализм по-своему
ограничил экзистенциальную свободу человека, сделав его целиком и
полностью зависимым от труда и поставив перед выбором: работать – или
умереть. Свободная, не детерминированная физическими потребностями и
потому сознательная жизнедеятельность радикальным образом отличает
человека как «мыслящее животное» от прочих живых существ, составляет, по
определению Маркса, его «родовую сущность». В терминологии Аристотеля,
помимо вещей «полезных и необходимых» человек – создает вещи
«прекрасные и невыгодные», и эта способность возвыситься над
непосредственными потребностями и материальными – экономическими,
хозяйственными, прагматическими – интересами выделяет его из животного
царства. Жизнедеятельность не может считаться сознательной и свободной, т.е.
подлинно человеческой, если она носит исключительно целерациональный
характер и сводится к удовлетворению неких первичных и «естественных»
потребностей, вытекающих из необходимости приспосабливаться к среде и
решать практические задачи (как на том настаивают прагматисты). «Человек
производящий» (homo faber), для которого труд – несчастливая возможность, а
тягостная необходимость, который не живет, чтобы «трудиться», а трудится –
чтобы «жить», – такой человек, может быть, и воображает себя деятельным,
свободным и независимым, однако в действительности он не свободен, не
независим и определенно не деятелен. Труд, навязанный ему условиями

Страницы