ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
конечное безбрежное море, на котором десятки лет не видно было паруса, – разве мало наших совре-
менников живут в таких условиях?» – вопрошает Шестов. И продолжает: «Быть непоправимо несчаст-
ным – постыдно. Непоправимо несчастный человек лишается покровительства земных законов. Всякая
связь между ним и обществом прерывается навсегда».
2
Размышления об экстремальных моментах в жизни человека позволили Шестову поставить ряд
важных проблем философской антропологии. Он исследовал феномены трагедии, смерти, страха. По-
граничность ситуации обоюдоострая. Ее положительный полюс описывается в понятиях дерзновения,
свободы вызова, дела, упорства, отчаянной борьбы и т.п. Но в ряде случаев соответствующие «позитив-
ные» состояния индивида смыкаются с «негативными». «Душа, выброшенная за нормальные пределы,
никогда не может отделаться от безумного страха, чтобы нам не передавали об экстатических востор-
гах». Тут восторг не погашается и не исключает ужасов. Тут эти состояния органически связаны – что-
бы был великий восторг, нужен великий ужас. Нужно сверхъестественное душевное напряжение, чтобы
человек дерзнул противопоставить себя всему миру, всей природе и даже последней самоочевидности.
3
Основные категории его экзистенциальной онтологии – истина, жизнь, душа, человек, природа, Бог.
Истина как подлинность, как человеческая истина противоположна истинам науки, морали и человече-
ского общения. Она не связана с логическими истинами и суждениями. Дорога к ней лежит через по-
граничную ситуацию, которая только приоткрывает истину невероятную и невозможную, откровенную,
ненасилующую, творческую, свободную, таинственную, чудесную и живую. Важно то, что такая истина
одинакова, присуща и человеку и природе, и Богу. В ней скрыта «тайна» всякого бытия.
Истина, по Шестову, всегда носит творческий характер, она – воплощение самой новизны и непо-
вторимости и в этом смысле связана с ничто, потому, что только «творчество из ничего» обладает воз-
можностью доставить нам небывалое, непостижимое, истинно новое, ни на что не похожее и необыкно-
венное. Настоящая истина как истина творческая и даже эстетическая подобна чуду, тайне: «Истина по-
стигается нами лишь постольку, поскольку мы не желаем овладеть ею, использовать ее для «историче-
ских» нужд, то есть в пределах единственно известного нам измерения времени. Как только мы захотим
открыть тайну или использовать истину, то есть сделать тайну явной а истину всеобщей и необходимой
– хотя бы нами руководило самое возвышенное, самое благородное стремление разделить свое знание с
ближним, облагодетельствовать человеческий род и т.п. – мы мгновенно забываем все, что видели в
«выхождении», в «исступлении», начинаем видеть, «как все» и говорить то, что нужно «всем».
1
Шестов выделяет также признаки истины как свобода и множественность. Он полагает, что много
как эмпирических истин, так и метафизических. Истины могут быть как подлинные, так и неподлинные,
конкурирующие между собой каким-либо образом. Истина многосмысленна и свободна. Это справед-
ливо и по отношению к ее субъектам: миру, человеку и Богу. Любая истина одинаково загадочна и та-
инственна, она такова и как свободно существующее насилие, необходимость, власть, общеобязатель-
ность и как освобождение и восторг, и как чудовище и как чудо. Чудо, загадочность – одно из самых
фундаментальных качеств бытия.
Таким же всеобъемлющим понятием как «истина» и «чудо» является для Шестова категория жизни.
Все есть жизнь. Даже смерть рассматривается им в контексте перехода личности от одного порядка или
состояния к другому, либо как феномен, имеющий отношение к человеческому существованию. С по-
нятием смерти ассоциируются понятия страха и ужаса. Они являются показателями несовершенности
жизни и вместе с тем состояния предызначальности, предбытия: «Пафос ужаса смерти – величайший из
известных людям пафос. Трудно даже вообразить себе, до чего стала бы плоской жизнь, если человеку
не дано было предчувствовать свою неминуемую гибель и ужасаться ею. Ведь все, что создано лучше-
го, наиболее сильного, значительного и глубокого во всех областях человеческого творчества – в науке,
философии и религии, имело своим источником размышления о смерти и ужас перед ней».
2
Будучи религиозно ориентированным Шестов не обосновывал идеи бессмертия и вечности. Мы не
знаем, смертна или бессмертна человеческая душа, писал он, но ясно, что сама альтернатива – времен-
ность или вечность – догматична и произвольна. Возможно, и те, кто верит в бессмертие, и те, кто эту
веру высмеивает, одинаково заблуждаются. Тем более что не ясно, что понимают люди под бессмерти-
ем души. Шестов даже ставит под сомнение саму вечность и объективность времени, находя их одина-
ково ложными выдумками разума и «постылого» мира. Время, полагает он, скорее всего ничем не опре-
делено и никак не ограничено. По природе своей оно таинственно и вместе с тем связано с человече-
2
Шестов Л. Собр. соч.: Т. 4. С. 74–75.
3
Шестов Л. Sola fide – Только верою. Париж, 1966. С. 170–171.
1
Шестов Л. На весах Иова: Соч. в 2-х т. Т. 2. С. 158–159.
2
Шестов Л. Собр. соч. Т. 4. С. 114
.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 78
- 79
- 80
- 81
- 82
- …
- следующая ›
- последняя »
